Я сказала:

— Саймон, посмотри. Настоящая архаическая улыбка. На статуях Гермеса и Аполлона, она выглядит неправдоподобно и жестоко. Но здесь в Греции мужчины правда так улыбаются, я сама видела.

— Она тоже новая? — спросил Саймон.

— Которая? А, эта? Да. — Он взял ее у меня из рук. Получилось немного слишком формально. Я рисовал ее на половину по памяти. Но все равно это — тип и существует на самом деле.

Голова девушки в стиле Греко никак не походила на эллинический тип. Это оказалась француженка Даниэль, которая работала секретаршей у одного типа из французской школы археологии. В Греции можно найти что угодно и где угодно. Однажды во время дорожных работ на площади Омониа откопали огромную конную статую негра. А работая в саду, делаешь открытия очень часто. Эта партия долго проводила раскопки у Дельф, ходили слухи, что они отыскивают потерянное сокровище, но все, что они откопали было римским. Кончились средства, и им пришлось уехать. Нигель слушал, как Саймон мне это рассказывал со странным выражением лица, и я вспомнила разговор о неподходящей девушке. А Саймон продолжал о том, как раскопали Возничего, и о том, что еще скрывается в Дельфах под деревьями.

Нигель сидел на коленях и рассеянно перебирал рисунки. Он поднял голову.

— Саймон, — сказал он опять крайне возбужденным голосом.

— Да?

— Я думаю, я…

Он резко остановился и повернул голову.

Дверь на улицу отворилась и со стуком захлопнулась. Быстрые шаги простучали по коридору. Нигель побледнел как простыня, бросил все свои произведения, сгреб в кучу и убрал в папку на полу.

Дверь комнаты бесцеремонно распахнулась. Девушка с портрета рассматривала неаккуратную комнату с выражением утомленного недовольства. Это, к тому же, была та самая красотка, которая ехала в джипе и поставила на место автобус с таким редким мастерством. Как и тогда, казалось, что она полностью контролирует ситуацию, но ей все осточертело. Она протянула, не вытаскивая сигареты из угла рта:

— Привет, Саймон, любовь моя. Привет, Нигель. На коленях перед моим изображением? Что же, твоя молитва услышана, я вернулась.

9

Худенькая, среднего роста Даниэль показывала все достоинства своей фигуры (или недостатки — это зависит от точки зрения) с помощью тесных джинсов и обтягивающего свитера из тонкой шерсти. Для фантазии не оставалось ничего, кроме разве загадки, как ей удалось заставить свои груди пребывать в таком положении — они располагались очень высоко, торчали очень остро и первыми бросались в глаза. Вторым было утомленно-пресыщенное выражение очень красивого овального бледного лица. Очень большие черные глаза были аккуратно подведены коричневыми и зелеными тенями, в длинных ресницах путался дым от сигареты, прилипшей к нижней, накрашенной бледной помадой губе. Черные лохматые волосы выглядели роскошно, хотя казалось, что ее стригли в темноте маникюрными ножницами. На вид ей было где-то между семнадцатью и двадцатью пятью, но она явно старалась произвести впечатление, что ей за тридцать. И вовсе я не придираюсь, при всем этом она была очень красивой.

Стоя на коленях, Нигель так произнес ее имя, что выдал себя полностью и очень жестоко. А она его игнорировала, на меня бросила только один прохладный взгляд и выкинула из головы. Все ее внимание сосредоточилось на Саймоне. Даже приветствие она умудрилась сделать беспредельно сексуальным. В Саймоне секса не было ни на грош. Его что-то развлекало и, одновременно, настораживало.

Нигель предложил ей лучший стул, который я незадолго до того освободила, но она подошла очень близко к Саймону, стоящему у окна.