— Где родился, там и пригодился? — выдала первый пришедший на ум вариант. — Или метать бисер нельзя не только перед свиньями, но и перед слонами? А ты как думаешь?

— Не стой под кран-балкой, зашибет.

— У, так нечестно! — Я аж подпрыгнула на кровати. — У индийской легенды определенно должен быть философский вывод.

— От любви не бегут, а принимают с благодарностью. — Лучики в уголках глаз Санджая не вязались с серьезным голосом. — Спокойной ночи, Сия. Пусть тебе снятся радужные сны.

Глава 6

Не знаю, сон ли то был, или слуховые галлюцинации, но меня заставили выскочить из постели отчетливо произнесенные слова: «Вернись. Иначе он умрет».

Из окна лился мягкий утренний свет.

Меня лихорадило и, одеваясь, я никак не могла попасть в штанину. Прыгая на одной ноге, нечаянно села мимо кровати и тут же расплакалась.

Я не знала, как быть.

Смывая слезы, я впервые за долгое время увидела свое отражение в зеркале и не узнала себя. Лицо осунулось, а под глазами появились черные круги. Кое-как расчесав волосы, скрутила их на затылке и скрепила так, чтобы они не мешали. Мне хотелось сбрить их наголо, лишь бы они не лезли в глаза. Меня раздражало все. Джинсы, которые вдруг стали велики и постоянно сползали, рубашка, которая застегнулась не так, и пришлось ее дважды перестегивать.

А все из-за того, что я не знала, как поступить.

Игнорировать услышанные слова? Я до ужаса боялась, что они мне не приснились, и послание дневника — смертельная угроза, которая может исполниться.

Я попала в ту же западню, в которой побывали погибшие невесты, если воспоминания бабушки Анилы верны. Может, и они пытались избавиться от дневника? Я почувствовала то горе, которое охватило пакистанскую девушку, когда она узнала о гибели жениха. Был ли он жертвой дневника?

Мне верилось и не верилось, что вселившаяся в дневник потусторонняя сила может легко управлять людскими судьбами.

Санджая, как он и предупреждал, дома уже не было. На кухне спиной ко мне стоял пожилой мужчина. Напевая себе под нос, он что-то быстро взбивал венчиком. Стараясь не шуметь, я пробралась к входной двери, надела кроссовки, и, перекинув через плечо сумку, выскользнула из квартиры.

Первый же таксист оказался не англоговорящим, но с помощью навигатора, наверное, сотню раз повторившего «Аланди роуд», я добралась до места.

— Пачас рупайа, — сказал водитель, останавливая машину у моей виллы.

Я протянула на ладони деньги, и он сам выбрал нужные купюры. Меня совершенно не волновало, обманет меня таксист или нет. Я думала лишь о встрече с дневником.

— Ты где была? — На шум двигателя выскочила Анила.

— Ты почему не в школе? — спросила я, толкая незапертую дверь. Вместо замка в ней зияла дыра.

— Бабушка заболела.

Я знала, что Анила — младшая из восьми детей, но с родителями, кроме нее, никто не жил. Старший брат-хирург второй год находился на стажировке в Англии, куда уехал вместе с женой и детьми, остальные тоже обзавелись семьями и жили в других городах.

— Ты ночевала у него, да? Он уже говорил с твоим отцом?

Я осторожно переступила порог, душа уходила в пятки, а поток вопросов Анилы отвлекал и не давал сосредоточиться на главном — где дневник и появились ли в нем новые записи. Я боялась, что не успею, и он навредит Санджаю.

— Ответь, ты невеста или нет? — не выдержала Анила, хватая меня за рукав рубашки.

— Нет, Анила. Я не невеста, и навряд ли ею буду. Я — джати, а он — кшатрий.