Остальную часть страницы занимал рисунок, сделанный неумелой рукой: пароход и девушка в развевающемся сари, стоящая на его носу.

«Здравствуй, мой дорогой дневник. Я волнуюсь. Стив почему-то не пришел к мосту Индраяни. Он должен был принести деньги и адрес жены генерала, которая будет опекать меня в пути. Я прождала до полуночи, терзаясь плохими предчувствиями. Улицы Пуны бурлят. Появились беженцы. Говорят, что Британской Индии больше нет. Мусульмане поднимаются целыми общинами и едут к своим собратьям на север.

Я с ужасом представляю, что моего Стивена отправили подавить какой-нибудь мятеж, как тогда, в январе сорок шестого, когда военное кладбище пополнилось десятками английских могил.

Когда я вернулась домой, на меня набросились родители, упрекая, что я стала распущенной, раз позволяю себе являться так поздно. Я терпеливо сносила слезы матери, думая о своем, пока не услышала, что сегодня приходили сваты. Отец дал согласие на мой брак с богатым соседом Кишором Варма, и через месяц состоится свадьба. В моих глазах все почернело, и, если бы не тесные объятия подскочившей с поздравлениями Каришмы, я бы упала на пол. Хорошо, что через несколько дней я буду уже в Бомбее, иначе не знала бы, как отказаться от выгодного всем, кроме меня, брака. Но где же Стив?»

«Здравствуй, мой дорогой дневник. Прошла неделя, а Стив так и не объявился. У меня сердце останавливается при мысли, что с ним произошла беда, и мы никогда не увидимся. Не выдержав неизвестности, я отправилась в форт, но никого из англичан там не нашла. Один из индийских охранников сказал, что британцев вывезли за одну ночь. Я побежала в квартал, где жили семьи военных, но и там дома оказались пусты. Было заметно, что люди собирались в спешке. Я побоялась расспрашивать тех, кто копался в оставленных вещах, их лица не внушали доверия».

«Здравствуй, мой дорогой дневник. Неужели Стив обманул меня? Сегодня я встретила его бывшего однополчанина Люка Стоуна, что говорит о том, что не все британцы покинули Пуну. Да, я опять ходила к форту. Я не могу поверить, что Стив не оставил для меня весточку, пусть и с прощальными словами.

На мой вопрос, когда они со Стивеном виделись в последний раз, Люк замялся.

— Вам, мэм, не следует искать его. Он не приедет за вами.

— Почему? Ведь я его жена.

— Жена? — Люк нехорошо улыбнулся. И только тут я заметила, что он одет небрежно, лицо заросло щетиной, а в глазах черно, как у больного зверя. — Ты всего лишь индийская подстилка! А в Англии его встретит настоящая жена.

Я отшатнулась, словно Люк ударил меня.

— Что? — спросил он. — Одиноко? Я могу позаботиться о тебе.

Его руки с грязными ногтями потянулись ко мне, и я поняла, что не справлюсь с ним. Я закричала. Пусть я сгорала от стыда, когда на мой зов прибежали люди, но это спасло меня».

«Здравствуй, мой дорогой дневник. Я ненавижу мужчин. Меня предал один, и кинул в лицо слова, уничтожившие меня, другой. А сегодня меня избил „жених“ Кишор Варма. Он нашел меня на берегу реки. В последнее время я часто сидела там и смотрела на воды Индраяни, которые потихоньку уносили печаль. Если бы не утешение реки, я давно наложила бы на себя руки.

— Это правда, что ты была английской подстилкой?

Что я могла ответить? Что я жена Стивена Уокера? В этом я и сама начала сомневаться. Мне не у кого спросить, существуют ли подтверждающие бумаги. Да и спасет ли меня признание, что я стала женой неприкасаемого?

Я промолчала.