Я заметалась.

— Как одеться? Я вчера накупила индийской одежды, могу пойти в ней! — Я вывалила обновки на кровать, предоставив выбор «сестре». У меня от восторга кружилась голова. Не успела загадать желание, а оно уже исполняется!

— Иди так, в джинсах. Даже в сари или сальвар-камизе ты будешь выделяться белой кожей и светлыми волосами. Не думаю, что тебя будут снимать. — Анила выдернула из моих рук штаны и рубашку, которые я намеревалась надеть. Я растерянно смотрела на нее. Как так, все будут участвовать в массовке, а я — прохлаждаться на бережку?

— Хорошо, — согласилась я. — Я только переодену джинсы и майку. Но на всякий случай возьму с собой шаравар-камыз.

— Сальвар-камиз, — поправила меня Анила. Когда я потянула домашнюю майку вверх, она развернулась к двери. — Я подожду тебя на улице.

Я тут же кинулась к дневнику и, зачеркнув слово «три», чтобы не ограничивать себя в количестве желаний, дописала: «И самой участвовать в съемках». Потом торопливо переоделась, глянула в зеркало, пройдясь расческой по непослушным вьющимся прядям, улыбнулась своему отражению и запела, подражая Людке:

— Джимми, Джимми, Джимми! Ача-ача-ача!

«Здравствуй, дорогой дневник! Неужели в мои руки попала золотая рыбка, исполняющая все желания? Да-да, господин Бхараде так восхитился моим необычным видом, что выдвинул в первые ряды массовки. Меня снимали крупным планом! Теперь я с нетерпением буду ждать появления фильма „Любовь и магия“ на широком экране. И пусть я стояла на набережной Индраяни соляным столбом и чуть не свалилась в воду, пахнущую тухлой рыбой, но зато получила такое удовольствие, что готова петь и плясать от счастья!»

И еще целый час я делилась впечатлениями в том же духе, а текст мой пестрел восклицательными знаками.

На самом деле я не верила, что дневник взял и исполнил желание, но совпадение удивляло. Съемки фильма проходили на красивейшей ступенчатой набережной Индраяни среди арок Аланди Гат, сохранивших дух старой Индии. Будет о чем рассказать Людке!

Немного подумав, я написала:

«Дорогой дневник, у меня есть еще одно желание: хочу научиться индийским танцам».

Вечером опять пришла Анила. В этот раз она принесла другое угощение — фиш тикка. Маринованная в специях рыба оказалась такой вкусной, что я готова была облизать тарелку.

— Передай большое спасибо бабушке, — произнесла я, сыто откидываясь на диванные подушки. — Она искусный повар.

— Хотя ей скоро исполнится восемьдесят лет, она до сих пор любит готовить сама.

— Подожди-подожди, — насторожилась я. — Это сколько же лет прошло с тех пор, как погибли все те незамужние девушки, которыми ты меня пугала? Около семидесяти? Середина прошлого века? И ты до сих пор веришь в проклятие виллы Сунила Кханны?

— Соседи тоже верят. — Анила пожала плечами. — Есть проклятие или нет, лучше не рисковать и держаться от мужчин подальше.

— Еще чуть-чуть и я подумаю, что тебе приплачивает мой папа…

Анила рассмеялась.

— Все папы одинаковые!

— А ты не задумывалась, что дело может быть в чем-то другом? Вот та самая первая девушка… — я замялась, вспоминая имя.

— Лаванья, — подсказала Анила.

— Да, Лаванья. Скорее всего, она полюбила другого и предпочла замужеству смерть. А во втором случае трагедия случилась, например, из-за ревности жениха. Пакистанские беженцы могли иметь врагов.