– Вы, кажется, забыли, что жизнь нельзя регламентировать вашими правилами. – Она снова стукнула по долоту. – Я, разумеется, постараюсь, но лишь в том случае, если вы тоже будете учтивы. Я предлагаю вам всего одно правило, а вы навязали мне такое количество, что я со счета сбилась. И все для того, чтобы контролировать каждый мой шаг.

– Это мой дом, и я не следую никаким правилам, – процедил Эдвард сквозь зубы, почувствовав, как вздулись вены на шее.

– Вы ошибаетесь. Вы сами стали заложником собственных правил. Они и вас контролируют. Не думаю, что еще одно правило ухудшит положение. Все, о чем я прошу, это не вторгаться на мое пространство и избавить меня от ваших вспышек гнева.

– Вспышек гнева! – Он перешел на крик. Эдвард никогда не повышал голоса и очень гордился своей железной выдержкой. А эта чертовка вывела его из состояния равновесия.

– Да, вспышек. Вы, кажется, на пороге еще одной, – сказала она непринужденно, положив долото и молоток и взяв большой кусок штукатурки. – Но это даже лучше. Я заткну уши, и можете кричать сколько хотите! Мне надоели ваши выходки.

– О каких выходках вы говорите? – Эдвард стоял, скрестив руки на груди и глядя на ее спину.

– Надеюсь, вы не забыли, что сделали прошлой ночью? Но эскизы я могу заново нарисовать. Я понимаю, вы наказали меня за то, что побеспокоила вас и вашу возлюбленную. Но то, что вы позволили себе нынче утром, непростительно. Если вы хотели…

– Кстати, что я натворил прошлой ночью? – перебил он ее.

– Вы должны помнить. Или ваши вспышки лишают вас памяти?

– С памятью у меня все в порядке, мисс Уолларил. Я помню, как трогал вашу грудь, как она ложилась мне в ладонь, вкус вашего поцелуя и нежный стон, который вылетел изо рта, когда я дотронулся до вас. – Он с удовольствием отметил, как она напряглась.

– Значит, вы еще не старик, всего-то пара приступов беспамятства. – Она вновь взяла молоток и застучала по стене, но руки ее дрожали, что не ускользнуло от Эдварда.

Он улыбнулся:

– Это у вас вчера был приступ, мадам.

– Вы имеете в виду пощечину? Но вы заслужили ее.

– Заслужил, – сказал он, пряча улыбку. Гнев его поутих.

– Что же, я рада, что вы способны признавать свои ошибки, – сказала она, снова повернувшись к стене.

– Я-то способен. А вы?

– Безусловно. Я могла бы рассказать вам о них, но не думаю, что вам это интересно.

– Вы будете удивлены, но очень интересно. – Он смотрел на ее симпатичный маленький зад. Боже, как же он ее хотел!

– Вряд ли я буду удивлена, – с укором произнесла она.

– Я знаю, что вы обо мне думаете, мисс Уолларил, вы мне об этом уже говорили. – Перемирие закончилось. Он хмуро посмотрел ей в спину и сказал: – Мы отвлеклись от темы. Что конкретно я сделал прошлой ночью во время, как вы изволили выразиться, приступа?

– Если не помните, скажу. Вы разорвали мои эскизы и разлили чернила на столе.

Эдвард промолчал, лишь вскинул брови.

– А сегодняшнее утро вы тоже забыли?

– Боюсь, что да.

Она по-цокала языком, затем ударила молотком по долоту.

– Вам действительно нужно обратиться к врачу. У вас провалы в памяти. Так вот, сегодня вы порезали мою одежду на мелкие кусочки. А потом выложили из них дорожку к моей двери. Войдя в комнату, я увидела на кровати огромную гору обрывков.