Боже, ее никогда по-настоящему не интересовали все эти женщины в платьях, с длинными и красивыми волосами, с макияжем на своих мордашках и милым нежным характером. Во всяком случае, такие атрибуты женственности казались ей проявлением слабости. Но сейчас, в этот тихий миг, она поняла, что завидует этим шёлковым платьям и парфюмам. Какую гордость, должно быть, они испытывали, зная, что их мужчины носили свои обязательства на спинах каждую ночь, пока были живы.

Джон будет чудесным хеллреном…

Господи… когда он найдет свою пару, что, черт возьми, он собирается делать с татуировкой? Вырезать имя своей женщины под ней?

По правде говоря, Хекс не хотела, чтобы ее имя оставалось на спине Джона до конца его жизни. Правда. Вернее, не совсем. Ведь это сделало бы ее эгоистичной сукой.

О, подождите, это должно было стать ее лейтмотивом[124].

Заставив себя вылезти из душа, она вытерлась полотенцем и вышла. Теплый и влажный воздух ванной сменился прохладой спальни.

Она остановилась в дверях, опершись о косяк. Кровать напротив нее, была небрежно застелена одеялом, а всё, что раньше валялось в беспорядке, теперь находилось на своих местах.

Ее шипы лежали в изножье кровати… и в отличие от покрывала, они были разложены аккуратно: звенья цепей распутаны, а два ремешка разглажены.

Она подошла и провела пальцем по металлическим колючкам. Джон хранил их для нее… и инстинкт подсказывал ей, что он оставил бы их себе, даже если бы она никогда не вернулась.

Она оставила после себя гребаное наследство.

И если бы Хекс решила провести ночь в доме, то смогла бы одеть их. Но вместо этого, она натянула кожаные штаны, надела обтягивающую футболку и прихватила оружие с курткой.

Из-за ее игры в алебастровую скульптуру под душем, она пропустила Первую Трапезу, поэтому направилась прямо на совещание в кабинет Рофа. Все Братство, в том числе Джон и его парни, собрались в оформленном во французском стиле бледно-голубом кабинете… и почти каждый, включая Джорджа — собаку-поводыря, беспорядочно сновал по кругу.

Отсутствовал только Роф. И это полностью тормозило дело.

Ее взгляд прошелся по кабинету и задержался на Джоне, но тот лишь кивнул ей и уставился прямо перед собой, глядя только на тех, кто мелькал в его поле зрения. Рядом с ним стоял высокий и сильный Тормент, она прошлась по эмоциональной сетке этой пары и ощутила, что они восстановили, чертовски много значащую для них обоих, связь.

Это заставило ее искренне порадоваться. Она ненавидела саму мысль о том, что Джон останется один, кода она уйдет, а Тормент был отцом, которого у парня никогда не было.

Грязно выругавшись, Вишес вынул одну из своих самокруток.

— Да пошло все к черту, надо идти, даже если он здесь не появится. Это пустая трата времени.

Фьюри пожал плечами.

— Он дал прямое указание явиться всем на это собрание.

Хекс была склонна принять сторону Ви, и, учитывая то, как Джон переминался с ноги на ногу в своих байкерских ботинках, она была не единственной.

— Вы, ребята, можете оставаться, — сказала она. — А я ухожу прямо сейчас.

Когда Джон и Тор посмотрели на нее, в голове Хекс возникла странная пульсация, словно они были не просто двумя воссоединившимися мужчинами, чтобы найти Лэша, но и она была аналогично вписана в их круг.

У всех у них были свои счеты. Будь то с Обществом Лессенинг или, в частности, с Лэшем, они трое затаили гнев, который порождал желание убивать.

Тормент снял царившее вокруг напряжение, приняв единственно правильное решение.

— Ладно, я понесу ответственность за отдачу приказа. Очевидно, маленький сеанс «упражнений» Рофа на Другой Стороне до сих пор продолжается, и он бы не хотел, чтобы мы просрали эту ночь из-за него.