Это был вопрос противостояния, пока что-то не сломается.

Как, например тот, что посмел удерживать ее против воли.

ГЛАВА 2

Если исчислять в хронологическом порядке, то Блэйлок, сын Рока, был знаком с Джоном Мэтью не многим более года.

Чего нельзя сказать об отображении времени их дружбы. В жизни человечества существовали две временны́е линии: безусловная и воспринимаемая. Безусловная временна́я линия была универсальным, постоянным циклом, составляющим триста шестьдесят пять дней в году. Но существовал еще и другой временно́й путь, в котором период времени исчислялся событиями, смертями, разрушениями, обучениями и сражениями.

В общей сложности он мог бы сказать… что если сложить эти две линии вместе, то вышло бы все четыреста тысяч лет.

И по его мнению, этот подсчет просматривался и у его приятеля.

Джон Мэтью рассматривал на стене эскизы чернильных узоров тату, блуждая глазами по черепам и кинжалам, американскому флагу и китайским иероглифам. Своими габаритами он создавал впечатление, что трехкомнатный салон значительно уменьшался в размерах — со стороны казалось, будто он явился с другой планеты. Не считая того времени, когда он был еще претрансом, парень имел внушительную мышечную массу профессионального борца, только из-за его крупного костного строения, весь его вес равномерно распределялся по его длинным костям и придавал более изящный вид, чем у тех людей, туго обтянутых балетным трико. Он состриг свои темные волосы под «ежик», придавая линиям своего лица более резкое нежели миловидное очертание — в сочетании с темными кругами под глазами только усиливающими и без того уже суровый и угрюмый вид.

Жизнь повыбивала из него дерьмо, но вместо того, чтобы сломить, каждый удар делал его только жестче, сильнее и крепче. Сейчас он был подобен закаленной стали, где от того юнца, каким он был прежде ничего не осталось.

«Так или иначе, это изменило тебя. И не только твое тело, но и твой разум».

Глядя на своего друга, он понимал, что потеря простодушия казалась преступлением.

В следующий момент, внимание Блэя привлекла девушка за стойкой. Она низко склонилась к стеклянной витрине с пирсингом, ее груди вздымались из черного бюстгальтера и черного обтягивающего топа, которые были на ней надеты. На обеих ее руках красовались татуировки: одна — черно-белая, другая — черно-красная. В носу, бровях и обоих ушах поблескивали металлические колечки. На фоне всех тату-рисунков на стенах, она была живым экспонатом, того, чем вы могли бы обзавестись, при желании. Очень сексуальный такой, яркий экспонат… с губами цвета красного вина и волосами цвета ночи.

Все в ней сочеталось с Куином. Словно она была его женской версией.

И что вы думаете. Разноцветные глаза Куина уже сфокусировались на ней, растягивая губы в своей фирменной улыбке.

Блэй скользнул рукой в карман своей кожаной куртки, достав пачку Данхилл Редс[3].. Ничто так не вызывало у парня табачную зависимость, как сексуальная жизнь Куина.

И совершенно очевидно, что сегодня он выкурит еще парочку сигарет: Куин побрел к девушке, пожирая ее глазами, словно она была огромной кружкой холодного свежего пива, а он уже часами работал под палящим солнцем. Его взгляд остановился на ее груди, словно задумавшись «стоит ли оно того», и она помогла ему получить более ясное представление о ее прелестях, плотнее прижавшись грудью к стеклу.

Хорошо, что вампиры не болею раком.

Блэй отвернулся от «эротического канала» около кассового аппарата и встал рядом с Джоном Мэтью.

— Круто, — произнес Блэй, разглядывая рисунок кинжала.

«Ты вообще когда-нибудь собираешься сделать татушку?» — знаками показал Джон.

— Не знаю.

Бог знал, как они ему нравились на коже…

Его взгляд переместился обратно к Куину.