Эйва и рада бы закричать, но кого звать на помощь? Кто придет, если ее решил взять сам вожак? Никто!

– Прошу вас, я всего лишь служанка, – пропищала сдавленным голосом.

Но он ничего не ответил, так и дотащил до своих покоев. Дверь открыл ногой, отчего наложница подскочила в кровати, уставилась ошалевшим взглядом на хозяина.

– Вон, – рыкнул на неё.

На что Налия, молча, слезла с кровати и умчалась прочь, позабыв про одежду. А Кархем наконец то опустил на пол эту дикую самку – негодяйка несколько раз больно дернула за волосы, пока пыталась вывернуться. Эйва же осознав, куда ее принес этот зверь, бросилась к окну, но орк перехватил в ту же секунду и с силой толкнул на кровать.

– Даже думать забудь, – процедил сквозь зубы.

– Я лучше сдохну! – выпалила, не думая.

– Это всегда успеешь, – поймал за лодыжку, подтянул к себе и уже собрался сорвать платье, как в двери не вошла, а скорее ворвалась Фарата.

– Стой, Кархем, – уже спокойно подошла к кровати. – Не торопись.

– Ты знала о ней? Знала же, – сердито посмотрел на смотрительницу, – и не сказала. Когда ее привели в чертоги?

– Пару недель назад.

– И почему она оказалась среди прислуги?

– Потому что, – произнесла на выдохе, – она не готова быть твоей наложницей.

– Что значит, не готова? – покосился на дрожащую девчонку.

– Ей всего семнадцать, Кархем. Эта самка мельче остальных. Разве сам не видишь? Я ее даже повитухе показывала, и Садат подтвердила мои сомнения. Незрелая. Если сейчас возьмешь…

– Я и не собирался ее сейчас брать, – как то сразу успокоился. – Налия хорошо постаралась. Но мне нужно на нее посмотреть. Пусть разденется. И еще, ты знала, что девка поёт?

– Поёт? – выпучила глаза, затем повернулась к Эйве. – Ты уметь петь?

– Д да, – прохрипела.

– Спеть, – полностью развернулась к ней. – Давай, давай.

Несчастная с трудом собралась с мыслями, прочистила горло, в котором словно кусок камня застрял, и запела. Кархем все это время стоял напротив и глаз с нее не сводил, впрочем, Фарата тоже слушала, замерев на месте.

– И не сказать мне, – покачала головой, когда Эйва смолкла, – гирэк (дура). Послушай, – снова обратилась к вожаку, – если уж очень хочешь видеть ее среди наложниц, наберись терпения. Пусть пока поет для тебя. Чем не услада? Пусть не для тела, но для души.

– Я все равно хочу видеть её.

– Увидишь. Эйва, раздеться.

На что девушка зажмурилась, обратилась к самой Мириде в молитве. А Кархему до того хотелось уже посмотреть на его будущую наложницу, что не утерпел – подошел, взял за руку и заставил подняться.

– Оставь нас, Фарата.

– Кархем, прошу тебя. Не надо торопиться.

– Сказал, оставь, – зыркнул на нее недобро.

– Хорошо. Я буду за дверью.

Когда смотрительница ушла, Кархем подтянул к себе Эйву.

– Сними эту тряпку, – дернул за рукав.

Но она все стояла, будто неживая, дышала то через раз. Ведь перед ней один из самых жестоких и беспощадных убийц. Сам Кархем, о котором среди людей ходят страшные легенды. Казалось, Тарос ужасный, но нет, этот ужаснее. И сейчас наконец то пришло осознание, куда она на самом деле попала – в ад.

– Габан, – кивнул с ухмылкой, – я сам, – взялся за подол и медленно потянул платье вверх.

Скоро взору предстала хрупкая фигура с тонкой талией, животиком, неширокими бедрами и совсем небольшой грудью. Однако на девчонке еще были штаны, их вожак стянул до колен. На лобке самки красовался островок волос, скрывший все самое сокровенное.