– У нас ещё будет время продолжить, – проговорил во влажные губы девушки, опуская ладонь на упругую ягодицу.

Глаза Лауры хищно сверкнули, жгучий огонь пронёсся по карим радужкам и погас в тенях ресниц, горяча во мне и без того бурлящую после боя кровь.

– Сегодняшняя ночь будет особенно жаркой, – прошептала она с придыханием, явно строя свои планы.

Вместе мы покинули шатёр, направляясь к повозкам с клетками.

Издали я заметил, что женщин было пять. Хатарцы имели тёмные волосы, светлую кожу и в основном серые с добавлением зелени или синевы глаза. Бывает, что к их жилищам не подобраться, тогда приходилось осёдлывать каяров и подбираться с воздуха. Этот лесной род трудился с деревом, вырубая леса на месте, где строил дома, а гористая местность позволяла укреплять их камнем, обнося порой высокой крепостной стеной целые массивы. Они распахивали и засеивали злаками землю, а леса, полные живности, давали пушнину, в горах копали рудники – хатарские клинки особо ценны. Обращение в этих диких местах чревато затратами резерва, пополнение которого осуществится нескоро.

Я подходила к каждой девушке, подносил ладонь к груди, пытаясь ощутить хоть долю магии, толику силы, но все они как холодные камни. Не стоило даже тратить время на них, но я не мог пропустить ни одну. Последняя хатарка оказалась такой же. И я уже хотел отойти от неё, если бы неё запах, который заставил меня застыть и втянуть его в себя глубже, поддаваясь неодолимому желанию вкусить его полнее. Хатарка вздрогнула, когда я чуть склонился, но не отпрянула, не вскрикнула, когда я поднял на неё взгляд, но то, как она смотрела на меня из под длинных ресниц, заставило потерять на миг контроль. Льдинки зелёных глаз вонзись иглами, а нескрываемая стылая надменность вызвали во мне если не ярость, то бешенство. Пальцами сжали тонкую шею жёстко. Тёмные ресницы встрепенулись, девушка вяло дёрнулась. И когда я ощутил горький вкус её страха и растерянности, выпустил.

Втянув воздух, отступил, чувствуя, как участилось и потяжелело дыхание. Оторвав от неё взгляд, дал знак Альваду забрать её.

Альвад толкнул хатарку, я испустил грудной рык, едва сдержав себя не вмешиваться. Злясь на то, что эта дикарка смогла пробудить зверя. Даже сейчас, находясь в плену, своим невозмутимым видом и тем, как прямо она держала спину, которую скрывали струи тёмно бурых волос, цвет которого мне ещё не доводилось видеть среди женщин этого племени.

– Что то не так, Халар? – Лаура подошла со стороны, зная о том, что я не терплю, когда ко мне подкрадываются со спины, взволнованно глянула на меня.

– Ничего, – рыкнул в ответ.

Лаура глянула на уводивших воинами девушек.

– А та последняя, я подумала…

– Я же сказал, – отрезал, сжимая кулаки, напрягая мышцы плеч.

Лаура покорно смолкла. Я развернулся и широким шагом направился вглубь лагеря.

Зашёл в общий шатёр, смерив взглядом сидящего за столом Гуннора.

– Откуда вспышки пожара, и почему они не были предотвращены? – спросил, едва советник склонил голову в почтении, и сел в кресло.

Гуннор взял кувшин, налил золотистого катара в кубок и поднёс его мне:

– Ты же знаешь, каяры порой неуправляемы в ярости, и у нас не было столько людей, чтобы остановить пожар.

– Если не справляешь с задачей, значит, этим будет заниматься Вольмер, – забрал кубок.

Советник сверкнул карими глазами:

– Впредь я буду осторожен, мой господин.