Далее ее необъятные бедра и над ними — самозабвенно дергающийся Стасик. Лимон прекратил просмотр.

— Согласна?

— А деньги? — спокойно спросила Светик.

— Подожди, принесу.

Лимон вытащил кассету и вышел. Из парилки выглянула Маринка:

— Дядя будет нам фильмы показывать? Хочу мультики и домой!

Светик подошла к дочери. Заплакала. Маринка принялась ее утешать:

— Папа нас скоро выкупит. У него денег много. Ему дядя Ельцин даст.

Лимон вернулся с видеокамерой и большой сумкой. Увидев его, Маринка бросилась в парилку. Лимон устало сел на скамейку.

— Нервы ни к черту. Сейчас я вас поснимаю. А Маринка пусть поплачет в объектив. Ты моли мужа о спасении. Чтобы получилось натуральнее, смотри, — Лимон показал провода и небольшие диски, спрятанные в нескольких местах.

— Банька заминирована. Когда я отсюда уйду, замкну цепь. Если кто-нибудь попытается вас освободить, тотчас обе взлетите на воздух.

— Ты серьезно? — лицо Светика исказилось.

— Да. Кстати, когда менты приедут вас освобождать, все должно быть по правде. Код я передам твоему мужу. Если он, конечно, согласится подписать.

— А если нет?

— Ваша судьба в его руках.

— Мерзавец!

Лимон ничего не ответил. Взял камеру, позвал Маринку. Принялся снимать. Девочку чуть не силой заставили плакать и просить папочку о помощи.

Камера запечатлела диски, провода, контакты. На электрокамине стоял будильник.

Лимон несколько раз взял его крупным планом. Издерганные жесты Светика говорили больше, нежели ее слова. Когда Лимон закончил, она серьезно и тихо сказала:

— Меня оставляй здесь, а Маринку отвези. Иначе убивай обеих на месте.

Лимон взял Маринкин рюкзачок, вытряхнул оттуда учебники, тетрадки, пенал и принялся перекладывать из сумки запечатанные пачки стодолларовых бумажек. Рюкзачок еле закрылся.

— Это останется с вами. Сама понимаешь, четверть миллиона мне взрывать не резон. Поэтому сидите и ждите, пока вас спасут.

Светик упрямо поджала губы, давая понять, что ее на деньги не купишь. Лимон не торопился. Закурил. Не глядя на Светика, продолжил:

— Насильно делать вам добро я не собираюсь. Есть другой вариант.

Вас отпускаю на все четыре стороны. Беру кассету, деньги и еду к Константинополю. Пусть он выбирает. Позор или деньги. Думаю, имея такой рюкзачок, можно создать новую семью. Жену молодую подыскать. Детей новых нарожать. А можно и просто окружить себя женской лаской.

Светик молчала. По ее напряженному взгляду и страдальчески вздернутым бровям было ясно, что в голове крутятся различные варианты. Скорее всего, прикидывала реакцию мужа. Константин Опиевич не из тех, кто прощает любовников. Тем более — Стаса, которому доверяет как себе. Вместе учились в школе, потом в институте. Стас стал профессиональным спортсменом-десятиборцем.

Ездил на соревнования, был в сборной. Особых достижений не добился и очень скоро стал никем. Константин Опиевич взял его к себе в отдел. С тех пор преданно служит. Выяснилось, что на работу ходить органически не способен.

Поэтому незаметно взял роль помощника, охранника, собутыльника, работника по даче. Кассета мгновенно разрушит семью. Поль не простит. Светик не понимала одного: откуда посторонний человек узнал об их связи? Она всю жизнь была предельно осторожна. Со Стасом сошлась в основном из-за стопроцентной гарантии безопасности. Ни один глаз даже близких друзей не мог заподозрить. Как же всплыло? Какой ужас! Должно быть, мощная мафия взялась за них. Следили за каждым шагом…

Светик вздохнула и кивнула головой в знак согласия. Лимон бросил рюкзачок на диван, достал из тумбочки телефон и предложил связаться с мужем.