— Мог и пропустить.

Розалинда невесело усмехнулась:

— Ты его не знаешь, он ужасно дотошный. — Затем прищурилась. — Мне не понять и половины его мыслей. На лице ничего не отражается, но я знаю, что он постоянно думает.

— Он тебя подозревает?

— Вряд ли. Его отвлекло это дело. — Она вспомнила сегодняшние события и то, как Линч на нее посмотрел. — И он ни за что не станет подозревать молодую секретаршу. Его ко мне тянет.

Зачем проболталась?

Ингрид сузила глаза:

— Я чувствую, что ты снова беспокоишься.

Розалинда поднялась, и юбки взметнулись вокруг затянутых в чулки лодыжек.

— Конечно, беспокоюсь. Он же голубокровный.

— Так не забывай об этом.

— Никогда.

В голове мелькнуло лицо Натаниэля, и острое горе пришло на смену смущению. Розе все еще не хватало мужа, когда она ложилась в постель. Днем было не так плохо, а вот ночью… ничто не отвлекало от тоскливых мыслей.

Голубокровные отобрали у нее мужа. Пусть он умер от руки Балфура, но приказ отдал Совет. Их настолько напугало движение гуманистов, что они убили безобидного мечтателя.

Однако они совершили ошибку. Натаниэль был оратором, а не борцом. Он бы сражался в судах и на собраниях. А вот Розалинда станет биться на улицах, выставив против металлогвардейцев огромных металлических циклопов, которых строила в Нижнем городе.

— Я найду Джереми, закончу с циклопами и уничтожу Эшелон. Никогда не забуду, как много они у меня отобрали.

— А Линч?

Она сцепила руки за спиной и невидяще уставилась в потолок. На сей раз образ Натаниэля сменился новым: точеные черты лица с острым орлиным носом и проницательным взглядом.

— Я разберусь с ним, так или иначе, — прошептала Роза.

***

Линч открыл дверь и вошел в палату. Операционная была небольшой, оснащенной лишь основным оборудованием. Вирус жажды исцелял почти все, за исключением обезглавливания, а финансирования Совета едва хватало на зарплаты и содержание Ночных ястребов.

Кто-то хрипло дышал. Негромко, но в полуночной тишине его, наверное, услышат все.

Фосфоресцентный сияющий шар заливал комнату тошнотворным зеленым светом. На узкой кровати под накрахмаленными покрывалами, надвинутыми до подбородка, беспокойно спал Гаррет. На его лбу не было пота — голубокровные не потели, — но болезненная бледность кожи свидетельствовала о лихорадке.

Перри сгорбилась в кресле у постели и спала, положив голову на руку. Линч закрыл дверь, и подчиненная мгновенно вскинулась, потянувшись к ножу на боку.

— Сэр.

Линч жестом попросил ее не вставать, а сам подошел к кровати и посмотрел на раненого. Он весь вечер получал отчеты доктора Гибсона, но теперь все же не удержался от вопроса:

— Как он?

— Спрашивал о тебе, — ответила Перри с легким укором.

Линч кивнул. Ему пришлось явиться, иначе всю ночь промучился бы от угрызений совести. Если голубокровный настолько пострадал, что оказался в постели, то уже вряд ли оправится. А Гаррет… черт побери, Гаррет был одним из близких друзей.

— Мне надо было… — Линч запнулся, не зная, что сказать.

«Мне не следовало приводить с собой остальных.