Конечно, любой алкоголь способен показать истинное лицо человека, но настойка на угре загоняет в угол. Она вытаскивает на поверхность все тайные мысли и скрытые намерения. Поэтому госпожа Нам планировала напоить этим зельем деда.

Но он и тут сумел уйти от ответа. У деда с тех пор стало плохо с головой. Говорят, что в ту ночь тетушка Нам горько плакала, пока мыла стакан из-под этой горе-настойки.

Мне на каком-то этапе стало интересно, почему такой же эксперимент она не провела со своей дочерью. Можно было бы узнать все ее подлые намерения. Особенно планы на убийство. Я попытался заговорить об этом с госпожой Нам, но она замахала руками:

– Ни в коем случае! Этот напиток нельзя давать детям.

Но мне казалось, что мои приемные родители не хотят этого делать не потому, что их дочь несовершеннолетняя, а потому, что боятся узнать то, что у нее на уме. Скорее они боялись, что она выскажет им все, что накопилось в ее черной душе, и набросится со словами «Я убью вас всех!».

Опыт госпожи Нам научил меня тому, что правды должно быть столько, сколько ты готов принять.

Обычный человек наверняка подумает, что делить комнату с психически больным и быть его опекуном – это трагедия всей жизни. Но я не обычный. Если помните, я особенный, как то особое молоко. Какие бы трудности ни случались в моей жизни, я всегда старался найти в них что-то положительное и чему-нибудь научиться. Свое положение в новой семье я решил воспринимать не как страдания и мучения от общения с этой психопаткой, а как жизненный урок.

В мультфильме про покемонов главный герой тренировал своего карманного монстра, который потом сражался с бандитами. Моя новоявленная сестра стала моим карманным монстром, моим Пикачу.

Герой мультфильма обучал своего монстра сражаться. Все, что мне нужно было сделать, – это правильно воспитать Тончжу и переманить на мою сторону. Представляя себе такое будущее, я улыбался. Единственное, за что я переживал, – а настанет ли это будущее. А что, если она убьет меня, потому что я перестану быть для нее хорошим? Мама была моим шансом, единственным шансом на спасение, несмотря на то что ни разу не ответила на мои письма.

* * *

Через месяц после усыновления я перестал ей писать. Она не придет за мной. Она мне даже не ответила. Я на каждом конверте написал адрес отправителя, но мама так и не пришла. Мой крик о помощи, мой сигнал SOS, остался без ответа.

С тех пор как меня оставили в детском доме, прошло девять лет. За все это время мама один раз тайком пришла и купила мне вкусную отбивную котлету. Больше она не приходила, но я никогда не сомневался в ее чувствах ко мне.

«Настоящая любовь – это умение ждать. Любимого человека можно ждать сотни и тысячи лет», – так звучали слова одной из любимых песен директора нашего детского дома. Из слов этой песни я узнал в своем раннем возрасте, что такое любовь, и решил, что буду жить по ее законам.

– Мама, я тебя люблю, и я буду ждать тебя.

Я решил, что мама не приходит за мной, потому что уверена, что я в детском доме, в безопасности. Вот только я был в одном доме с психически больным человеком, и полное отсутствие попыток вытащить меня отсюда создавало ощущение, будто мама меня не любит. Это не мешало ждать, но мешало существовать.

За то время, что я ждал маму, я начал привыкать к своему новому дому. Однообразная рутина в школе, устрашающая обстановка дома – но я в этом жил. Если б не одно событие, моя жизнь была бы спокойной и размеренной, хотя и на грани большой опасности.

Я действительно не мог представить, что такое случится, что появится человек, который станет новой жертвой этой психопатки.

Представьте, что в клетку ко льву должны бросить зебру. Именно такая обстановка царила в нашей деревне. Но до того, как выбрали зебру, Тончжу стала говорить странные вещи:

– Ёнин, а куда исчезают все преступники?

– Исчезают? Это ты о чем?

Тончжу, лежа на полу, продолжала задавать странные вопросы:

– Ты же видел по телевизору передачи про преступников? Ты сам говорил, что в 1997 году в нашей стране отменили смертную казнь.