– Ну что, приятель? Не желаете, часом, угоститься?

В следующее мгновение старший из вайнахов резко отшатнулся и, развернувшись по ходу этого подсказанного ему инстинктом самосохранения движения, оказался спиной к "УАЗу" и даже успел опуститься на корточки, одновременно закрывая голову руками…

"Богатырь", стоявший ближе к корме машины, мигом отпрянул от "уазика", почти в точности скопировав движения своего командира.

Прочие чеченцы – или кто там они были, люди в масках, – хотя и не могли видеть того, что происходит в салоне "уазика", как то вмиг подобрались, пригнулись, взяли оружие на изготовку. Да, они были готовы в любую секунду вонзить в борта и стекла пятнистого армейского "УАЗа" раскаленные струи свинцовых очередей.

Под оглушительные удары сердца прошла секунда… другая… третья…

Бушмин заметил, как окаменела вдруг спина его напарника, сидящего в кресле водителя. Алексеич сидел, полуобернувшись к нему: голова втянута в плечи, глаза крепко зажмурены, лицо его мгновенно покрылось каплями пота. Георгий, инстинктивно отодвинувшись к правой дверце, как завороженный уставился на правую руку Михайлова, в которой покоился смертельно опасный для их жизней предмет…

Первым пришел в себя Подомацкий.

– Оп па… – сказал Леший, рывком развернувшись в своем кресле. – А я то думаю, че это они так резко отскочили… Крепко держишь, командир?

– Держу пока… А ты смотри по сторонам!

– А она… она не взорвется? – крупно сглотнув, поинтересовался Георгий. – У меня, знаете ли, большие планы на будущее…

Последним от поразившего его столбняка очнулся Алексеич.

– Ну вы и психи! – сквозь зубы сказал он, после чего нецензурно выругался. – Угораздило же меня сесть с вами в одну машину… Немедленно "законтри" обратно гранату, майор! А а, черт!.. Я сам переговорю с их старшим, пока вы тут не наломали дров!

Экс гэбист попытался разблокировать свою дверцу, но Подомацкий успел вырвать пистолет из кобуры и, ловко его взведя, приставить к левому боку своего соседа.

– А ну сидеть! – угрожающе прошипел он. – А не то схлопочешь пулю в живот.

Полковник процедил под нос ругательство, но новых попыток выскочить из машины более не предпринимал.

– Значит, так, – подал реплику Кондор, решив прояснить ситуацию. – Мы либо выкарабкаемся все, либо – никто!

Султыбеков, врубившись, что взрыва не последует, во всяком случае пока, поднялся с корточек, отряхнул перчаткой левую коленку, затем жестом подозвал к себе одного из вайнахов.

Отойдя от "уазика" на несколько шагов – вероятно, чтобы обезопасить себя на случай взрыва, – они устроили нечто вроде короткого совещания. Остальные же нохчи продолжали удерживать армейский "УАЗ" под прицелами своих "калашей".

"Пару тройку минут мы выиграли, – промелькнуло в голове у Бушмина, продолжающего сжимать в своей ладони "лимонку" с выдернутой чекой. – Но что дальше? И куда, спрашивается, подевались остальные двое бойцов? Они ж не слепые, должны были заметить, что какие то люди отсекли напрочь хвост колонны…"

Словно в подтверждение этой его мысли в динамике "Кенвуда" раздалась короткая серия щелчков. Точно такие же звуки донеслись из портативной рации Подомацкого.

– Командир, мы сейчас шагах в тридцати от вас, по носу, слева от "бэхи", ныкаемся за оградой, – отчетливо прозвучало в ушном динамике, который Бушмин, отключив основной динамик, быстро вставил себе в ухо (поскольку рация находилась очень близко, говорящего было хорошо слышно даже сквозь густую пелену помех).