Изменить размер шрифта - +
Пришли, сделали ему укол, подождали, пока он умрет, и унесли, завернув в простыню.

– Ему сделали укол, чтобы он умер?

– Я говорю только о том, что произошло. Больше ни о чем. Пожалуйста, расскажи об этом.

– Кто сделал ему укол? Какая‑нибудь бледная девица из Европы?

– Они не знают, что происходит.

– Я тоже.

– Потому я и пришел сюда. Чтобы рассказать.

– Я здесь, потому что мой сын когда‑то работал с больными. Теперь он мертв. Его звали Хенрик. Ты помнишь его?

– Как он выглядел?

Луиза описала внешность сына. Страдание захлестнуло ее, когда она описывала его лицо.

– Я не помню его. Возможно, ко мне тогда еще не приходил архангел.

– Архангел?

– Мы так его называли. Откуда он явился, я не знаю. Но, очевидно, он очень близок Кристиану Холлоуэю. Приветливый человек с лысой головой. Говорил с нами на нашем языке и предлагал нам то, чего нам больше всего не хватало.

– Что же?

– Путь из бедности. Люди вроде тебя нередко думают, что по‑настоящему бедные люди не осознают своей нищеты. Уверяю тебя, это неправда. Архангел сказал, что пришел к нам, поскольку наши страдания – самые великие и горькие. Старосте деревни он велел отобрать двадцать человек. Через три дня за ними приехал грузовик. В тот раз меня с ними не было. Но, когда он вернулся, я вышел вперед и оказался среди избранных.

– Что случилось с теми, кто уехал на первом грузовике?

– Он объяснил, что они пока здесь и останутся еще на какое‑то время. Естественно, многие из их родственников были обеспокоены, потому что давно ничего о них не слышали. Договорив до конца, он выдал старосте большую сумму денег. Никогда еще в нашей деревне не было столько денег. Как будто тысячи шахтеров вернулись после многолетней работы в Южной Африке и у нас на глазах высыпали все свои сбережения на циновку. Через несколько дней пришел второй грузовик. Я был среди тех, кто залез в кузов. Мне казалось, что я – один из тех избранных, которые сумеют вырваться из бедности, маравшей меня даже во сне.

 

Умби замолчал, вслушиваясь в темноту. До Луизы доносился лишь шум моря да крик одинокой ночной птицы. Она каким‑то образом догадалась, что он встревожен, но не могла решить почему.

Он еще раз тихонько свистнул и прислушался. Ответа не было. Внезапно вся эта ситуация показалась Луизе нереальной. Почему она сидела у костра рядом с человеком, свистевшим в темноту? Темноту, в которую она могла проникнуть. Это была не только темнота африканского континента, это была глубокая темнота в ней самой, и в этой темноте находились могила Хенрика и исчезновение Арона. Ей хотелось громко закричать, потому что она не понимала происходящего, да и никто другой не понимал.

Однажды вечером я стояла возле дома в Арголиде и курила. Слышала лай собак и музыку из дома соседа. Надо мной было ясное звездное небо. Мне предстояло ехать в Швецию, чтобы прочитать доклад о керамике и значении оксидов железа для черной и красной ее окраски. Стоя в темноте, я решила закончить свои отношения с Василисом, моим милым аудитором. Радовалась скорой встрече с Хенриком, вокруг разливалась мягкая темнота, сигаретный дым поднимался прямо в тишину. Сейчас, несколько месяцев спустя, моя жизнь превратилась в руины. Я чувствую только пустоту и страх перед будущим. Чтобы не сломаться, пытаюсь оправдать свое бешенство по поводу случившегося. Может быть, в глубине души, не признаваясь себе в этом, я ищу того или тех, кто виноват в смерти Хенрика. Убийца Хенрика приговорил себя к смерти. Он виновен не только в смерти Хенрика, но и в моей.

Умби с трудом поднялся на ноги и едва не упал. Луиза хотела поддержать его, но он отрицательно помотал головой.

– Я сейчас вернусь.

Несколько шагов – и он пропал в темноте.

Быстрый переход