|
.. И даже более мощными, чем владели местные колдуны! Только Славия оставалась все такой же, как после отступления Большого Льда. Тогда образовалось великое Болото, но затем нарос дремучий лес, и в этом лесу жили невры. Но, как теперь знал Мрак, кроме их Светлого Леса был еще и Черный Лес, и Темный, и Светлолесье, и Залесье, и многое другое, где жили люди. Это племя назвало себя славами. Славы, как и их царь, не выходили из леса, о их жизни почти ничего не было известно. Две воинских отряда, которые для завоевания туда отрядили Тарас, а затем и его сын Буслай Белое Крыло, исчезли бесследно. Рассерженный Буслай отрядил туда целое войско, но и оно сгинуло, едва вошло в дремучий лес. С той поры о славах постарались забыть, хватало своих пограничных споров и стычек из-за пастбищ. И вот теперь он, невр, которого все равно здесь зовут славом, в далекой и таинственной Куявии. Где-то в горах обитают обособившиеся роды, которые называют себя просто горцами, в долинах живут народы, что на горы смотрят с презрением, а на склонах гор живут третьи, что с презрением смотрят и на долинщиков, что возделывают поля, и на диких горцев, знающих только охоту на горных козлов и общение с таинственными рудокопами ночи. Но что ему Куявия - видел и поудивительнее страны,- если бы здесь не жила та, Единственная! На пятый день пробирался за деревьями, когда услышал двух бредущих в город селян. Тоже о налогах, поборах, немного о бабах, и Мрак уже собирался отстать, когда вдруг услышал: - Да кто бы его искал так долго?.. Сгинул царь и сгинул. Видать, те двое не только зарезали, но и закопали тайком... - Да уж,- донесся другой голос,- чего ждать от душегубов? Мрак на бегу подпрыгнул над кустами. По ту сторону брел по узкой лесной тропе поживший на свете мужик, а за ним тащился, загребая ногами листья, парнишка в драных портках. - Не отпустят тебя, значит, завтра домой? - Нет, батя. Гостей столько прибыло, что днями и ночами варим, печем, с ног сбиваемся. Спим возле котлов. - Бедолага... - Эх, батя... Что-то будет? Этот царь был хоть дурной, но добрый. Он уже на все рукой махнул, только пил да жрал. А сейчас во дворце собрались звери, что вот-вот порвут друг друга на части! А самый лютый, что загрызет других, и станет новым царем. - Упаси нас, боги! А как же Светлана? Мрак услышал как на беспомощно-растерянный вопрос внук ответил тоном умудренного челядинца: - Эх, деда... Что может молодая царевца? И то чудо, что один раз с того света вернулась. А такое счастье дважды не бывает... Их голоса удалились. Дальше был яркий свет, виднелись стены детинца, и Мрак вынуждено остановился на опушке. Отчаяние и злость на себя ударили по голове как молот. Упал на землю, захрипел от злости на себя. А потом задрал морду к небу и завыл так дико и страшно, что на стенах детинца стражи переглянулись, чувствуя как мороз побежал по спинам. - Не к добру... - Какая тоска,- сказал с дрожью в голосе другой.- Быть здесь большой беде. - Да уж... Средь бела дня такой вой! Опять я виноват, думал он со злым отчаянием. Оказывает, от жертвенного ножа царевну спас - она царевна! - но вверг страну в смуту. А сейчас еще и царь куда-то делся... Выходит, это над ее отцом он так изгалялся? Но куда он делся, если отпустили где-то в пяти-шести верстах от крепостной стены его стольного града? Трудно потеряться, да к тому же ищут сотни гридней с гончими псами. |
