|
Работенка не из приятных, похуже, чем воевать с Советом. По результатам переписи и общения с колонистами он должен будет готовить второй доклад, но это в будущем. Сергей направился в крошечную комнатку-кабинетик, примыкавшую к Залу, чтобы просмотреть записи к докладу. * * * Макс сидел на постели и разглядывал свои руки. — Здравствуйте, — сказала Полина. — Вижу, вам с каждым днем все лучше… — Доктор сегодня сказал то же самое. Он был настолько убедителен, что я после его ухода даже попытался отжаться… — Мне кажется, вы торопитесь, — сказала она, присаживаясь на колченогий стул у стены. Макс взглянул на нее. — Я здесь месяц, — сказал он жестко. — Это непозволительно долго. У меня есть задание, которое я должен выполнить. — Какое? — тут же спросила Полина, не в силах перебороть любопытство, но Макс оставил ее реплику без внимания и продолжал: — Мне давно следовало уйти, но… Я не смог, меня зацепило… Слишком сильно. Хирург сказал, что яд этих тварей со стопроцентной вероятностью должен был меня прикончить. То есть, когда меня притащили караванщики Джедая, я был не жилец. Кстати, Джедай больше не наведывался? — Нет, — ответила Полина, припоминая ту ночь и силуэт сына, привидевшийся ей в коридоре. — Он заглядывает к нам не чаще трех-четырех раз в год. Вам еще повезло, что вас нашли именно его люди. Были бы другие, не стали бы возиться. — Я это понимаю. Хотел поблагодарить. Но ждать его так долго не стану, уйду раньше — с другим караваном или один. Правда, — он горько усмехнулся, — произойдет это не завтра, потому что моя утренняя попытка размяться окончилась плачевно. — Я принесла вам лепешки, — сказала Полина и протянула кулек, который держала в руках. — К сожалению, они холодные… Вчера я работала на кухне, испекла и несколько штук забрала для вас. Ничего особенного, но все, кто пробовал — хвалят. Льстят, конечно, не хотят огорчать, и все равно приятно. Лицо Макса смягчилось, он взял кулек, развернул, понюхал. — М-м, волшебно пахнет… Домашнее — так это называется. Последний раз я ел домашнее давно, год назад, а может, и больше. В Москве, в метро, на станции «Площадь Ильича». Главой медслужбы там был мой давний знакомый Эдик Возницын, так вот он… Полина вздрогнула. — Как вы сказали? Возницын? Эдуард Георгиевич? — А вы его знали? — Ничего, Скобликова, потерпи… Ничего… Сейчас вколем препарат — отпустит… Не бойся-не бойся! Я же обещал вам! Препаратов хватит до конца жизни. Будете у меня, как у Христа за пазухой! Наука не забудет… Слова никак не хотели складываться. — Если это он… Эдуард Возницын очень давно, до Катаклизма, руководил… — …закрытой лабораторией, находившейся в ведении Министерства обороны, — подхватил Макс. — Там проводились эксперименты в области сопротивляемости облучениям. Село Яшкино, под Ногинском-23. Она увидела себя лежащей на застеленной белым кушетке. Руки и ноги скованы и нестерпимо зудят; очень хочется почесаться, но нельзя. И свет. Яркий свет. С того времени она никогда больше не видела такого яркого света. — Эдуард Георгиевич, в районе паника… Идут разговоры, что не сегодня-завтра вводятся войска… В этом случае выезд станет крайне затруднен… если вообще возможен. — Я не брошу своих людей. Скобликова все еще плоха. Коломин тоже, как ты знаешь, не краше… — Эдуард Георгиевич!.. — Свободен. |
