Гладя револьвер, он вспоминал отца, который привез его с войны и держал до своей смерти в письменном столе в уэльском доме. А потом его там же держал Симон, пока Элизабет не потребовала убрать револьвер подальше от детей, и с тех пор Симон запирал его в своем лондонском письменном столе.

Ему нравилось держать оружие в руках. Прохладный гладкий металл дарил ощущение силы и покоя.

В четверг свидание с Люси не состоялось. Симон арендовал ящик на почте, в котором нашел письмо от своих адвокатов с просьбой немедленно позвонить и прийти. Он понял, что речь пойдет о разводе. Когда он разделается с Пеппер Майденес, у него будет время заняться Элизабет. Придется наказать ее за то, что она увезла детей и предала его врагам.

А враги окружали Симона плотной толпой. В снах его предостерегал против них Тим. Выходя на улицу, Симон соблюдал все меры предосторожности, с маниакальной тщательностью продумывая свои маршруты и высматривая слежку. Тим предупредил его, что Пеппер Майденес очень умна и он должен все время быть начеку.

На сей раз он все сделает правильно и не будет с ней миндальничать, как десять лет назад.

Здравый смысл покидал его, едва он вспоминал о Пеппер. Словно черное облако обволакивало его мозг и вытесняло из него все остальное. Симона начинало тошнить, сердце у него громко билось, как при простуде, зато все чувства становились острее и он испытывал нечто вроде эйфории. Меря шагами комнату, он повторял ее имя, охваченный такой всепоглощающей похотью, какую редко испытывал в реальной жизни.

Когда же он приходил в себя, то чувствовал почти неземной покой. Тогда к нему и приходил Тим.

В четверг вечером Пеппер припозднилась в офисе, с усмешкой признав, что ее усердие не иначе как связано с нежеланием видеть Ника.

Ей пришлось поторопиться, чтобы не встретить его голой, а телохранительца, нанятая Майлсом, проследила, как они вышли на улицу, и последовала за ними в ничем не отличающейся от других, арендованной машине. Она видела, как они скрылись в дорогом ресторане, и приготовилась ждать.

Пеппер же ощутила привычное напряжение, когда Ник помог ей снять пальто, и отказалась пойти перед обедом в бар. Ей было настолько не по себе, что она хотела как можно быстрее все выложить Нику и вернуться домой. Да и Ник, судя по тому, как смотрел на нее, тоже заметил неладное.

Метрдотель проводил их к столику и вручил меню, однако есть Пеппер не хотелось. Вокруг почти все столики были заняты, так как ресторан принадлежал к числу самых модных в Лондоне и его с удовольствием посещали звезды сцены, их менеджеры и представители прессы. К тому же его репутация складывалась и подтверждалась десятилетиями, то есть он не был, как многие, ярко сверкнувшей однодневкой — сегодня есть, а завтра и след простыл.

Не сумев сосредоточиться на меню, Пеппер отложила его.

— Ник, я должна кое-что сказать…

Ник Хауарт был знаком с Пеппер несколько лет и желал ее едва ли не с того самого мгновения, когда она в первый раз переступила порог его кабинета, однако вел осаду осторожно, инстинктивно понимая, что любое неверное движение может ее отпугнуть. О ее репутации победительницы мужчин он знал все, но имел на этот счет собственное мнение. Хладнокровный бизнесмен, сам проложивший себе дорогу в жизни, Ник не очень-то доверял эмоциям. Его собственные родители развелись, когда ему было семь лет, и Ник тяжело переживал их развод. Потом он жил с матерью, пока она не вышла замуж во второй раз. Ее новый муж не очень-то жаловал его. Когда Ник оглядывался на свое детство, то обыкновенно испытывал раздражение, вспоминая, как позволял обижать себя. Сейчас все было по-другому. Попробовал бы кто-нибудь его обидеть… Ник любил женщин, с удовольствием бывал в их обществе, с радостью ложился с ними в постель, однако считал, что только дурак может подчинить женщине свою жизнь.