|
Если человек будет повиноваться внутренним знакам, которые даны ему, и опустится в самом себе до такого уровня, что сможет при помощи духовной магии овладеть зачатками, заложенными в душе, он обретет свое возрождение в Боге, но в то же время восстановит всю вселенную в ее первоначальном единстве. Только человек, мастер Падения, сможет стать строителем примирения, спасителем Природы. Он есть „существо, призванное продолжить Бога там, где Бог более не ведом Сам по Себе… Он продолжает Его в серии проявлений и эманаций, потому что там Бог должен быть явлен образами и представителями“. Если Человек Желания жаждет гармонии и единства, то это потому, что он сохраняет в себе упомянутые выше следы, ибо невозможно жаждать того, что тебе изначально в прошлом не было известно. „Все стремится к единству, из которого явилось. Основное средство для возрождения – это слово, которое сохраняет аналогию со Словом, которое создало мир; вот почему акт поэта является священным и в буквальном смысле творческим. Музыка, в свою очередь, может привнести свое в эту магию искупления, поскольку ее принцип, число, отражает числа, которые направляют курсы звезд, столетий и вообще Природы».
«Человеческая душа, – говорит Сен-Мартен, – это фрагмент „вселенского божественного“». Тем не менее он считает, что она состоит из одного-единственного свойства, воли, которую он, в свою очередь, смешивает в своем сознании с желанием. Но желание, по его теории, является основой, корнем нашего существа. Как раз посредством желания «Бог первоначально вошел в нас, и посредством желания мы способны вернуться к Нему; потому что оно, будучи результатом разъединения двух экзистенций, из-за близости их природы, испытывающих нужду в единстве, необходимо существует как в Боге, так и в человеке. Желание в человеке до той поры, пока он не испорчен, есть развитие божественных свойств, что существуют в нас, а желание Бога – это передача его свойств, инфильтрация того чудесного сока, без которого человек иссушается и остается одиноким и изнуренным… Вот почему Сен-Мартен определяет человека как желание Бога и указывает нам как на высочайшее достоинство, которого мы можем добиваться, как раз достоинство l’homme de désir». Прежде чем перейти к «письму» от 1812 года, которое Луи Ламбер пишет своему дяде, может быть небесполезно заметить, что в послании госпоже Ганской (1846) Бальзак объясняет, что у него никогда не было матери и что к восемнадцатилетнему возрасту мать сделала его жизнь настолько несчастной, что он покинул ее дом и обосновался на чердаке в Париже (улица Ледигьер), где вел жизнь, описанную в «Шагреневой коже». Следует также иметь в виду, что, когда он объявил о своем намерении оставить юриспруденцию ради литературы, родители дали ему лишь один год, в течение которого он должен был доказать способность стать литератором. В послании госпоже Ганской Бальзак говорит о ненависти, которую мать испытывала к нему и его сестре; он также пишет: «Она убила Лоранс, но я – я живу». В этот парижский период жизни, как свидетельствует он в «Луи Ламбере», закончились его «замечательное детство и не понятая никем юность». В письме «раскрывается борьба его души в тот момент, когда для него кончалась юность и начинала расцветать роковая способность к творчеству». |
