— Неужели она – всё? Окончательно ушла в растительную форму? — Эрдени шмыгнула носом, в глазах её стояли слёзы. — Я читала, они могут застывать на десятки, сотни лет, а затем возвращаться к активной жизни.

— Как думаешь, она любила его? — спросил я.

— Конечно! Как могло быть иначе! — горячо воскликнула девушка. — Они такие разные сущности, и столько лет были вместе! Это должна была быть великая, галактическая любовь.

— Тогда возможно всё, — вздохнул я. — Есть у меня одна родственница…

— Ты о том, как она не захотела жить после того, что случилось с Анакином?

— Да. Слава богу, что у Вейдера была навязчивая идея её воскресить, а нас Сила привела в то место, где остался корабль! А здесь… Не знаю, жива ли ещё душа Целительницы, или она давно уже там, в Силе, где он.

— Конечно, всё может быть, — сказала, появляясь рядом с нами, Падме. — Но надежда ещё остаётся.

— Ты что-то придумала, сестра?

— Скорее, подумала. Вспомнила Эксис. Там десять лет пролетели для меня, как один миг. Что, если и для Т'ра Саа в растительном состоянии время течёт иначе? Что, если она просто не успела обратить на нас внимание?

— Точно. Каменные люди! Был такой фантастический рассказ о двух статуях в пустыне. Которые на самом деле живые, только в другом масштабе времени.

— Значит, что? Подождём, — Падме наклонилась, смахнула слой листвы с продолговатого камня, лежащего возле изголовья могилы. Оказалось, что это не просто камень. На верхней, покатой его части были высечены два сиденья в виде плоских площадок. Я подтолкнул к импровизированной скамье Эрдени, сделал знак Падме. Она в ответ выразительно на меня посмотрела, только что пальцем по лбу не постучала, и демонстративно уселась в воздухе, закинув ногу на ногу. Да, привычка относиться к кузине как к живой иногда доходила до абсурда.

— Помнишь, как мы мечтали найти её, когда Осоку ранили? — сказал я.

— Ещё бы, — Падме сцепила пальцы на колене.

— А ведь Айла, наверно, знала, что она здесь. Но посоветовала лететь к Йоде. Не потому ли…

— Что он ещё более силён, — отрезала голограмма. — Прекрати пораженческие мысли!

— Алекс, Падме, — вмешалась Эрдени. — Может быть, наконец, расскажете, что это за загадочное ранение было? Нам с мамой так никто всего и не объяснил.

— Расскажем? — я посмотрел на кузину.

— Думаю, можно. Дело давнее, почти два года прошло.

— Давай ты, у тебя язык лучше подвешен.

— Ой-ой, кто бы говорил!

— Не забывай, у нас ещё одна слушательница, а я настолько базиком не владею.

— Пожалуй, ты прав.

Падме на несколько мгновений задумалась, глядя поверх наших голов, а затем начала рассказывать Эрдени историю о Чёрном Клинке, датомирских ведьмах, Великом Магистре и трёх ингредиентах старинного джедайского рецепта. Нет, всё-таки, сенатор есть сенатор. Умение складно и красиво излагать – основа этой профессии. Я сам заслушался, несмотря на то, что сам был активнейшим участником тех событий. Легко и непринуждённо Падме описала и то, чего сама не видела. Например, из сумбурной и бестолковой дуэли с Бонтери – первая в моей жизни реальная схватка на мечах – сделала не то поединок Добрыни с Тугарином, не то битву Муромца с Идолищем Поганым.

— Я сейчас сгорю со стыда, — пробурчал я.

— Разве тебе есть чего стыдиться? — удивилась Падме.