У школы они встретились. Кэтрин остановилась и, пропуская Машу вперед, стала завязывать не развязанный шнурок на кроссовке.

Маша ждала атаки, но ее даже не дразнили Укропкой. Косились, шушукались, прятали глаза. Так ведут себе перед тем, как сделать гадость.

На литературе Маша получила пятерку, еще раз вставив фитиля зазнайкам-москвичам. На английском ей было нечем блеснуть. Несколько человек из класса разговаривали на языке свободно. Причем одни на американском английском, другие на английском английском, а здоровяк Ильюшин по прозвищу Бомбер — на австралийском английском. Маша только головой вертела — она не понимала и половины. А тут еще «англичанка» Нелли Егоровна, недовольная ответом Тани Бубновой, сказала:

— Подумай, может быть, переведешься в класс «В»?

— А какая разница? В классе «В» меньше спрашивают? — шепнула Маша Максиму.

— А ты не знала?! — удивился сосед. — Наш класс английский, «А» — математический, «В» — историко-литературный.

Пришла Машина очередь удивляться. Ну и Дед! Ну и хитрюга! Конечно же, он знал, куда записывает внучку. И цену ее пятерок, полученных в обычной школе, знал прекрасно. Сам сколько раз начинал говорить с ней по-английски и, если Маша не понимала, повторял еще раз, но не переводил. «Учись, Муха, по-английски весь мир говорит!»… Дед бросил ее в спецкласс, как в воду, когда учат плавать: барахтайся, выплывай… Не успела Маша привыкнуть к этой мысли, как услышала свою фамилию:

— Алентьева, would you be so kind to tell us…

Укропольская «англичанка» выражалась попроще: «Ху из он дьюти?» да «Ху из эбсент?» Выудив из длиннющей фразы знакомые слова, Маша поняла, что ее просят рассказать о себе, и начала:

— Экскьюз ми фор май пуар инглиш…

Классные «англичане» и «американцы» морщились от укропольского произношения. Маша разозлилась и стала следить за собой: не «р», а «г», не «в», а «у»… Язык и губы ворочались онемело, как после укола у зубного врача. Несколько раз она удачно проглотила окончания фраз — именно с такой интонацией разговаривал Дед.

— So, I am here, — закончила Маша.

— Welcome, — улыбнулась «англичанка». — Sit down, Алентьева. Five.

— Нелли Егоровна, если за такие ответы пятерки ставить, то я «десяточник»! — возмутился Бомбер. — Где у нее артикли?! И что это за «помидорное поле» и «дом для лодок»?!

— Пятерка за отвагу, — объяснила «англичанка». — У Алентьевой небольшой словарный запас, зато она им активно пользуется. Не знала, как по-английски «огород» и «пристань» и с ходу придумала «помидорное поле» и «дом для лодок». Такой свободы я от вас и добиваюсь, но, к сожалению, она есть только у тех, кто жил за границей. Остальные вообще не дошли бы до «огородов». Отбарабанили бы анкету: «Мне четырнадцать лет, окончила семь классов»…

Бомбер притих.

А на химии у Маши пропали ручки, обе — шариковая и чернильная, подаренная на прощание укропольским математиком Деревянычем.

Она спохватилась не сразу. Вошла химичка: — Здравствуйте, садитесь. — И даже без обычного вопроса, кто отсутствует, стала писать на доске формулы.