Я без колебаний согласился участвовать в боях на выбывание.

Во-первых, деваться было некуда, а во-вторых, согласитесь, в дуэлях есть что-то притягательное для мужчин, что-то вошедшее в кровь с романами Дюма, Скотта и Пушкина. Дуэль – это не банальная драка без правил, драка, в которой уже торжествующий участник может получить "перо в бок" или просто укус в плечо, дуэль – это спектакль, это благородное действо, в котором победу обеспечивает только сплав мастерства, силы, ума и, конечно, божественного случая.

Я с детства любил дуэли. В младших классах эта была обычная борьба в кругу девочек, борьба, в которой, чтобы победить, надо было просто обездвижить соперника, в старших – мордобой до первой крови, а в студенчестве – совместный с соперником прыжок в кипящую горную речку или подъем по отвесным скалам. Да, подъем к смерти, подъем, пока, кто-нибудь не отвернет, чтобы выиграть не победу, а жизнь.

Глупо? Да, конечно. В таких дуэлях побеждает не упомянутый выше сплав мастерства, силы, ума и божественного случая, а сплав дури с упрямством. Именно этот сплав помог мне выиграть одну из последних моих студенческих дуэлей. Одну из самых глупых...

Я учился тогда на пятом курсе и однажды вечером на вечеринке или дне рождения, не помню уже, поспорил с Федей Иневатовым на футбольную тему. Он утверждал, что сборная Англии попала в финальную часть, кажется, чемпионата Европы, а я – что не попала (и в те времена бывало такое).

Дело было уже вечером, после полной и безоговорочной капитуляции тьмы разноплеменных бутылок, вследствие чего всегда уравновешенный Федя не удержался и вызвал меня на дуэль. Вполне серьезно вызвал, парень он был солидный, мастер спорта по вольной борьбе, убил даже кого-то на тренировке – бросил в полную силу, позвоночник сломал. Так вот, этот бугай напирает на меня, да напирает: дуэль, мол, говорит, и все, выбирай оружие, ты ведь предал меня, моему искреннему дружескому слову не поверив.

Делать было нечего и стал я прикидывать, как сухим из воды выйти. И придумал. Во дворе там небольшой бассейн был, с водой как полагается, и я сказал, что, вот, сейчас мы в воду влезем в полной амуниции, то есть в одежде, галстуках и башмаках, и кто первым вылезет, тот, естественно, и проиграл. Иневатов поначалу озадачился, я это заметил по округлившимся его глазам, но потом покивал и зачетку из кармана достал, чтобы, значит, в процессе дуэли не намокла.

И полезли мы в сырость от моей дурости. Осень уже была, ноябрь поздний, а в ноябре даже на югах водные процедуры не в климат. А мы, дураки, в полной выкладке полчаса по кругу плавали, от сумочек наших разъярившихся девушек уклоняясь. Выиграл я тогда, дурнее оказался, а Федька, вот, проиграл...

Жалко мужика, пропал он потом. С женой блудливой разошелся и пропал. Всем проиграл... Как сейчас живет – не знаю, может выплыл...

* * *

Так что привычка выяснять отношения в честной дуэли сидела у меня в голове с детства. Внове было лишь условие драться до смерти. Но и это условие особенно не волновало: время подготовиться морально было, ведь с самого начала, а именно с того самого момента, как я увидел алмаз с мухой, мне стало ясно, что именно этим, то есть кровью и смертями, все и кончиться. И теперь подошла пора платить за легкомысленность, платить жизнями...

"Все просто и понятно, – думал я, рассматривая скалы, в которых прятался Баклажан, – чтобы не привести в свой дом беды, чтобы Поварская не испарилось, мне надо бесхитростно умереть или победить...

Победить... Кого победить? Веретенникова? Кучкина? Синичкину? Своих друзей и женщину, с которой спал? Часть своей жизни победить?

А может быть, ну, их к черту эти дуэли с товарищами по несчастью? Может быть, просто рвануть из канавы? Вниз до ручья пятьдесят метров и потом вдоль него сто пятьдесят? Не выйдет, убьют раз десять.