Бельмондо тоже прочувствовал настроение Веретенникова и, когда получилась пауза, взял быка за рога:

– Валерий Анатольевич, а не хотите ли вы взглянуть на московскую бомбу? Мозги она прочищает на все сто процентов. Да и пора нам вплотную взяться за организацию экспедиции за алмазами. Ведь в самое ближайшее время нам понадобится... понадобится... так... Иерусалим, Киншаса, Сидней, Буэнос-Айрес, Мехико... не менее двадцати алмазов.

"Отправить меня хотят подальше! – подумал Веретенников, заметно краснея. – Нет уж, это я вас отправлю!"

И, мигом вылив в себя остатки джин-тоника, сказал, что готов немедленно встретиться с бомбой.

На Арбатской площади Валерий зашел в мобильный туалет, зашел, чтобы проверить свой пистолет. Проверить "Гюрзу" полковника, свою "Гюрзу", которую он успел спрятать при аресте, за которой не поленился после освобождения вернуться на Кумарх, из-за которой поехал в Москву поездом. "Убью всех троих, – проговорил он, пряча оружие за спиной. – Убью, как только введут в дом. Командовать парадом буду я".

По дороге к особняку Михаила Иосифовича он узнал, что персонал московского храма "Хрупкой Вечности" в преддверии открытия значительно сокращен. А храмы в Нью-Йорке и Токио располагаются глубоко под землей и в настоящее время законсервированы до возвращения, соответственно, Бельмондо и Баламута.

– Никто, кроме нас, не знает, где они находятся, – сказал ему Баламут. – И если сейчас на Поварской нас переедет машина, то зарубежные храмы начнут существовать как вещь в себе, а это непорядок...

– Чепуха! С нами ничего не может случиться! – воскликнул на это Чернов. И рассказал, как Баклажан ходил по минному полю.

"Посмотрим, – подумал на это Веретенников. – Через несколько минут посмотрим".

"Он попытается нас убить", – подумал Бельмондо.

"Нам предстоит последнее испытание", – подумал Бельмондо.

"Христос не может утонуть, – подумал Черный.

– Ну, тебя, Валерий, на ... – сказал Бельмондо останавливаясь. Среди друзей он числился самым благоразумным. – Мы все знаем, что ты собираешься нас прикончить сразу после того, как очутишься в храме. Пошло это и по-нехорошему прямолинейно...

Веретенников застыл. Бельмондо кисло смотрел на него. Чернов и Баламут топтались сзади.

– Не надо стрельбы на улице, умоляю, – морща лицо, положил Баламут руку на плечо Веретенникова. – Люди нас не поймут. Мышиная возня в такие знаменательные дни...

– Вон столики стоят, – сказал Черный. – Пошлите, посидим, обсудим статус. Только пистолетик-то отдай на хранение.

– Не отдам, – выцедил Веретенников, направляясь к столикам уличного кафе.

Через десять минут все сидели в пластиковой палатке за красным пластиковым столом. Перед Веретенниковым стояла пол-литровая банка джин-тоника, Чернов заказал себе безалкогольного пива, а Баламут и с Бельмондо – по бутылочке кока-колы.

Отпив полбанки в один присест, Валерий заговорил.

– Баклажан назначил меня преемником главы "Хрупкой Вечности". И поэтому все вы являетесь узурпаторами. Предлагаю вам в суточный срок официально сдать мне все свои полномочия и дела...

– Ты это серьезно? – скривился Чернов. – А булгунняхов с хасыреями ты не хочешь?

– Не хочу, – ответил Веретенников высокомерно.