Лады, мы уходим. Хотели купить штук семь‑восемь‑пять ваших гадостных шуб прислуге в подарок, но раз нас обслужить некому… Пошли, мамуля, здесь не срослось. Через пару километров еще фабричка имеется.
– Анденстенд, пожалуйста, – занервничала Вера, – уно моменто, Руфус уже вернулся.
– Супериссимо, – кивнула Нина. – Ну‑ка, прикати нам кресла. Видишь, свекровка пожилая, плохо на ногах держится.
– Битте, сюда, – принялась кланяться Вера, – проследуйте в вип‑зону. Чай, кофе?
– Ага. И сразу у столба повеселимся, – нахмурилась Нина, когда мы оказались в другом помещении. – Слетай за хозяином, одна рука здесь, другая там.
Вера вихрем рванула в глубь магазина.
– Какого черта ты обозвала меня своей свекровью? – возмутилась я, поворачиваясь к спутнице. – Разве я выгляжу на сто лет?
– Ой, перестань, – поморщилась та. – Хочешь шубку задарма? Тогда молчи. И потом, сейчас все золотые нити вшивают, эмбриональные клетки колют… Старухе пятьдесят лет, а она на двадцать смотрится! Главное, пасть не разевай, потопчешь малину.
– Здравствуйте, дорогие дамы, – понеслось над залом, и передо мной возник толстый смуглый лысоватый мужчина с глазами‑черносливами. – Извините, задержался. Верочка уже показала наши лучшие модели? Вот!
Жестом фокусника Руфус выкатил стойку, на которой покачивались вешалки с шубами. Очевидно, большую часть клиентуры фабрики составляли женщины из России, и Руфус научился почти без акцента объясняться на моем родном языке.
– Норка! – возвестил хозяин и стал перебирать манто. – Шиншилла! Леопард!
Нина закинула ногу на ногу.
– Кошка, – равнодушно отметила она, – крыса и… э… похоже, хомяк. Может, и подойдет кому, но нам надо для горничных. Поэтому неси настоящий мех!
– Этот не фальшивый, – заморгал Руфус, – и я не торгую кошатиной! Вы говорите ужасные вещи! В Греции обожают кисок! Мы их…
– Ага, вы их в каждом доме подкармливаете, – перебила Нина. – Здесь ты не соврал. У вас везде миски с кормом стоят. Да только куда трупы девать? Я же не сказала, что шкуру с живой Мурки содрали… Меня не обдуришь. Я своя! Из Флоридоса!
Руфус закатил глаза.
– И как я сразу не понял… Вера, подай вип‑манто.
Продавщица живо поменяла стойки. На мой взгляд, никакой разницы между увезенными и вновь появившимися шубами не было.
– Норка! Шиншилла! Белый барс! – закатил глаза Руфус.
Я прикусила губу: и еще мексиканский тушкан. Надеюсь, Нина слышала о таком звере? В конце концов, она же могла видеть фильм про двенадцать стульев.
– Я уже сказала: не хотим ерунду из лабораторных мышей, – ледяным голосом заявила Нина. – Вставай, мама, поедем на соседнюю фабрику.
– Зачем нервничать? – заулыбался Руфус. – Покажу эксклюзивный мех. Вера, неси шубы, которые я для своих дочерей приготовил.
Помощница вкатила еще один держатель. Судя по количеству вешалок, Руфус был мегамногодетным отцом.
– Хм, ниче… – смилостивилась Нина. – Вон тот жуткий полушубочек хау матч?
– Ваш вкус безупречен! – закатил лживые глаза Руфус. – Лучшая модель! Подкладка шелк! Цельные шкурки бобра! Износа ему не будет!
Нина встала, лениво подошла к вешалке, тряхнула шубенку и констатировала:
– Гремит.
– Никогда! – энергично замотал головой Руфус. – Нежная, словно сливки. |