— Стоять, не двигаться! Работает милиция! — завопил один из них.

— На пол! — подключился второй, голося из-за металлического щита.

Появились они эффектно, но крайне не вовремя, мягко говоря. От греха подальше, я лег на пол, и за мной последовали остальные, кроме охранника, тот и так давно уже сполз по стенке и полулежал.

— Оружие смотри, — распорядился один из ментов голосом, показавшимся мне знакомым.

Двое других, все так же прячась за щитами, подкрались к нам и обыскали.

— Чисто.

А их командир подбежал к трупу и как ни в чем не бывало поднял лежавший рядом револьвер. Вещдоки, отпечатки? Не-е, кого тут такая мелочь парит.

— Разрешите обратиться, — сказал я, пока один из милиционеров проводил на мне обыск.

— Валяй.

— Мы не бандиты.

Прошло несколько секунд напряженной тишины, а потом послышался голос Шварца, наконец, пришедшего в себя.

— Поздно вы очнулись, товарищи милиционеры, с такой работой налетчики успели бы ограбить нас трижды… — недовольно и как-то обиженно заявил он.

— Быстрее не могли, пришлось щиты на спине волочь, коней не было, а щиты-то, заразы, тяжелые! — растерянно объяснился один из милиционеров, явно выдыхая с облегчением от того, что встречи с преступниками удалось избежать.

Стоило ему опустить металлический щит, как я тотчас узнал в говорившем своего старого знакомого, которого видел уже дважды — начальника ростовской милиции. Он тоже увидел меня и сразу аж закашлялся. Не подавитесь собственной слюной, господин хороший, у меня эта встреча тоже не вызывала положительных эмоций. Однако взгляд от мента я не отвел, дождавшись, когда он первым опустит глаза. Вообще, конечно, занимательно, чтобы начальник милиции самолично возглавлял штурм, у нас всяких полковников из кабинета в принципе не вытащишь, чтобы вот так в «поле» выйти.

— Успокойтесь, гражданин, и расскажите, что произошло! — предложил милиционер Шварцу, быстро сориентировавшись.

Забавно, что он даже не представился. Интересно, в 1920-м году существует такой порядок — милиционерам представляться? Вряд ли, конечно, у них-то даже ни жетона, ни удостоверения нет и еще не скоро будет. И как в таком случае узнать, кто с тобой разговаривает? Вон у нас уже были киношники подставные, так и менты такие же могут быть — ряженые.

Понимая, что никому ничего не угрожает, милиционеры сложили тяжеленные металлические щиты у стены. С явным облегчением. Мне казалось, что такие штуковины, которые хорошо ловили пули, должны весить целую тонну, не меньше. И, стало быть, у милиционеров все в порядке с физическими кондициями, раз они тянули пару километров такие тяжести на собственных спинах.

— Расскажи им, Марк Леонидович, — буркнул Шварц в нос, который он всё зажимал рукой, борясь с кровотечением. — Встать-то нам можно?

— Поднимайтесь.

Следом банкир, малость захмелевший после самогона, охотно рассказал ментам, что произошло — во всех подробностях. Мол, жили не тужили, когда приехали пятеро лбов, выдавших себя за киношников. Показали разрешение, все подписанное и печатями заверенное, как положено.

— Разрешение можно посмотреть? — попросил милицейский начальник.

— Покажете? — Марк Леонидович перевел вопрос на Шварца, которому Иннокентий передал документ с якобы разрешением на съемку.

Шварц коротко кивнул, сунул руку за пазуху и вытащил оттуда вчетверо сложенный лист. Милиционер забрал лист, развернул и внимательно изучил. Судя по всему, ничего подозрительного не обнаружил, но передал листок своему подчиненному, который сунул «разрешение» себе в карман.