С левой стороны скрипел седлом Виктор. Невозмутимо поглядывая вдаль, он улыбнулся краешком губ.

И вот оно, «Тайбернское дерево»! Огромная виселица была сделана на совесть, вешай хоть дюжину приговорённых за раз. Рядом располагались сколоченные из досок трибуны для зрителей — этих набежало под сотню, хотя большинство будет любоваться зрелищем стоя, зато бесплатно.

«Сорвём вам мероприятие!» — подумал Сухов, приглядываясь к человечку в красном капюшоне, ожидавшему его на эшафоте. Не дождёшься!

Быков негромко засвистел припевчик: «Пора-пора-порадуемся на своём веку…» — это было сигналом.

Акимов мигом подхватил свой мушкетон и выстрелил, поражая одного из кавалеристов. Обратным движением он ударил прикладом стража, сидевшего на телеге.

Грохот выстрела был настолько неожиданным, что охрана оцепенела.

Быков и Пончик выстрелили дуплетом, а тут и Олег вскочил и, стоя на коленях, всадил нож в шею своему конвоиру.

Возница скатился с козел и почесал в поле, воя дурным голосом. Трое конных стражей закрутились на месте, успокаивая лошадей. Одному из них удалось вскинуть тяжёлый мушкетон, но шпага Быкова сбила прицел — пуля ушла в пыль, а за нею следом пал и сам стрелок.

— Олег! — закричал Виктор, сжимая в левой руке поводья отбитого коня. — Скорей!

Сухова уговаривать не пришлось, он махнул в седло с повозки. Радостно скалившийся Пончик перебросил ему ножны со шпагой.

Прогрохотал мушкет кого-то из охранников, и в дело пошли припасённые пистолеты. Быков с Пончевым промазали, а Виктор попал, сбрасывая чересчур ретивого служаку наземь.

— Уходим!

Четвёрка взяла с места, переходя на галоп, и поскакала к западу, не разбирая, где дорога, а где поле.

Олег в этот момент ощущал простую животную радость существования. Он не умрёт, он будет жить! Разве этого мало для счастья?!

— Спасибо! — проорал Сухов.

— Не за что! — крикнул Пончик и расхохотался.

— Это мы виноваты, конечно же! — покаялся Акимов, но Олег только отмахнулся и глянул через плечо.

По Оксфорд-роуд пылил всадник, нахлёстывавший своего коня, — спешил за подмогой.

— В город лучше не соваться! — прокричал Сухов. — И вообще, давайте к северу, направление — Кембридж!

— Понято! — откликнулся Быков.

— Миледи в порядке?

— В полном! Это она достала нам мундиры да причиндалы.

— Выношу благодарность!

— Служу Советскому Союзу! Стоп! А мы кому служим?

— Прогрессивному человечеству!

— Ха-ха-ха!

— Хо-хо-хо!

— Й-е-еху-у!

Глава 18,

в которой Олег, сам не желая того, распространяет суеверия

Кембриджшир — это низкая болотистая местность, унылая и безрадостная, край мелких озёр и запутанных проток, край одиноко растущих берёз, вересковых пустошей и диких дубрав. Здесь из непроходимых топей, подобно крохотным островкам, выглядывают белёсые останцы, а равнина лишь издали кажется голой — стоит только приблизиться, и ты оказываешься замкнут со всех сторон зарослями камыша в два человеческих роста, густым ивняком да ольшаником.

В этой глуши ещё сохранялись дороги, проложенные римскими легионерами, укатанные колеи, ведущие через пустоши и леса, где хватало лихих людей, промышлявших разбоем.

Изредка попадались одинокие хозяйства и даже целые поместья — старая добрая Англия…

Сухов вёл свой маленький да удаленький отряд низинами да лощинами, стараясь не попадаться на глаза преследователям, — вдогонку за ними кинулось чуть ли не пол-эскадрона.