Когда стало темнеть, Олег счёл за лучшее уйти подальше в топкие болота и там, отыскав сухое место в кругу дубов, стать на ночёвку. По темноте драгуны и сами не полезут в трясину, а с утра игра в догонялки продолжится с новыми силами.

Сухов устало слез с седла, взял вороного под уздцы и направился к Пончику, натягивавшему между деревьев крепкий канат — импровизированную коновязь.

— Эй! Тут кто-то есть! — внезапно раздался голос Акимова. — А ну выходи!

— Держи его! — кинулся на перехват Ярик.

— Да что там такое? — недовольно проговорил Олег.

В полумраке под деревьями завязалась свалка, и вдруг прямо на Сухова выскочил незнакомый мужчина в изорванном камзоле. Олег инстинктивно, не думая, двинул его как следует и повалил на землю. Подоспевшие Виктор и Яр скрутили незнакомцу руки. Тот был так слаб, что почти не сопротивлялся. Зато ненависти в его голосе оказалось с избытком.

— Проклятые английские собаки! — прорычал он.

Сухов передал повод Шурику и присел на корточки, оказавшись с неожиданным пленником лицом к лицу.

— Может, мы и прокляты, — усмехнулся он, — и собаки, но точно не английские. За нами самими погоня.

Незнакомец, заросший и нестриженый, нахмурился.

— Так вы не меня искали? — спросил он.

— А ты кто такой вообще?

— Меня зовут Нолан Чантри, — пробормотал пленный, не зная, верить ли тем, кто повязал его. — Я местный… Был.

— Был?

Чантри склонил голову и сразу выпрямил её, принимая вид одновременно горделивый и смешной.

— Здесь стоял мой дом, четыре комнаты, — с горечью сказал он. — Ещё дед сложил его из камня, а отец пристроил хлев и купил корову. А эти… Они всё отняли у меня! Только потому, что я католик.

Нолан быстро глянул на Сухова, но Олег лишь улыбнулся.

— Мистер Чантри, — мягко проговорил он, — мне без разницы, какой масти кошка, лишь бы она хорошо ловила мышей. Есть хотите?

Вздох, изданный пленником, был красноречивее слов.

— Присаживайтесь. Огня мы разжигать не станем, но вино можно пить и холодным. Да, Ярик, развяжи Нолану руки.

Запасливый Пончик, поворчав для порядка насчёт лишнего рта, выложил бурдюк вина и окорок, завёрнутый в пергамент. Акимов достал каравай.

— Люси постаралась? — улыбнулся Олег.

— Она, конечно же!

Нолан набросился на еду, давясь и чавкая, сопя и постанывая от удовольствия.

— Погоняли тебя, — хмыкнул Сухов, нацеживая в кружку красного винца.

Чантри покивал, сдерживая порыв запихать в рот сразу большой кусок. Пятью минутами позже, насытившись слегка, он отдышался.

— Я был совсем мальчишкой, — повёл Нолан рассказ, — когда отправился с дядей Гвилимом за океан, в Новый Свет. Мы плыли на корабле Бартоломью Госнолда и высадились на мысе Кэйп-Код. Потом переселенцы, почти все, покинули то место, одни мы остались.

Было очень трудно, но мы сдюжили. Охотились, ловили рыбу. Расчищали лес под поля и сеяли зерно. Построили сначала хижину, а после и дом каменный. Местные индейцы — вампаноаги и пекоты — были дружелюбны, они очень уважали дядю за то, что тот был кузнецом и мог ковать стальные ножи и наконечники для стрел.

За них они щедро расплачивались мехами. Мы уж думали, что кончились наши напасти, да куда там!

Господь продолжал испытывать нас — семь лет назад прибыли отцы-пилигримы. Они поселились неподалёку, выстроили целый посёлок и назвали его Плимут. Узнав, что мы с дядей паписты, пилигримы стали творить нам всякие гадости, а мою сестру Керрион объявили ведьмой и казнили.