Действительно, мне было трудно высиживать до конца на сессии, когда обсуждали, утверждали планы, бюджет, говорили о валовом продукте, национальном доходе… Эти экономические выкладки были мне непонятны, скучны. Все это я и объяснил Гейдару Алиевичу. Он сочувственно улыбнулся:

– Я все понимаю, но ты все-таки постарайся. Два раза в год приезжать на сессии Верховного Совета не так уж и трудно. Не надо людей обижать. Когда ты станешь старше, поймешь это лучше…

Как и говорил Алиев, во время работы депутатом Магомаев в основном занимался просьбами и жалобами. Какие-то, благодаря новому статусу, сам пересылал в соответствующие инстанции, а с какими-то по-прежнему ходил к Алиеву. Особенно когда речь шла о людях искусства, которым тот всегда покровительствовал. Кстати, забавная подробность – Алиев сам высоко ценил искусство и пытался привить культурные знания всему партийному руководству Азербайджана. Поэтому каждую последнюю пятницу месяца все его высшие чиновники в обязательном порядке отправлялись на симфонические концерты. Вздохнуть с облегчением азербайджанские партийные бонзы смогли, лишь когда его перевели в Москву.

В столице Алиев занял высочайший пост – первого заместителя Председателя Совета Министров СССР, и среди его обязанностей было, конечно, и курирование культуры. А поскольку все знали, что он покровительствует Магомаеву, с жалобами и просьбами к тому стали ходить намного чаще.

И тут у меня вдруг сразу появилась масса новых московских друзей. Кто только ни был заинтересован в дружбе со мной! Кто только ни обращался ко мне с просьбами и за содействием! Среди них были и «великие от культуры» (не буду называть их имена), которые еще вчера говорили, что не нужны им ни звания, ни награды, никакие блага, потому что они сами себе благо. Оказалось, что именно очередного звания им как раз и не хватало для полного счастья. Потом не хватало премии, потом квартиры и так далее… А как ушел Алиев – так у меня резко поубавилось и так называемых друзей…

Глава 10

Коммунисты очень сильно нас любили, буквально душили в своих объятиях. И следили за тем, что ты пишешь, лепишь и поешь. Внимания было через край. Сейчас никакого внимания – и я не знаю, лучше ли это.

Обласканность власть имущими – еще один парадокс в жизни Магомаева. Как известно, власть любит покорных, тех, кто послушно выполняет ее распоряжения и поддерживает ее политику. А Магомаев всегда был вне идеологии и практически вне политики, даже тогда, когда сам был депутатом Верховного Совета Азербайджана. Он не вступил в партию, его не интересовала политическая карьера, и участвовал он в этих играх лишь по двум причинам – чтобы иметь больше возможностей помогать тем, кто, по его мнению, нуждался в помощи, и из личной дружбы с Гейдаром Алиевым.

Против совести он никогда не шел, но временами ему все же приходилось расплачиваться за свою близость к власти и идти на некоторые компромиссы со своими принципами. К примеру, как-то раз, когда Брежнев должен был приехать в Баку с визитом, Алиев позвонил Магомаеву и сказал, что надо бы сделать генсеку какой-нибудь оригинальный подарок. А поскольку, что ему только уже ни дарили, и соригинальничать было уже сложно, придумали вручить ему… песню. Как раз незадолго до этого такой сюрприз сделали первому секретарю ЦК Болгарской компартии, поэтому идея была новая и еще не затасканная. Вот Алиев и предложил Магомаеву написать хорошую песню в честь приезда Брежнева.

Магомаев был растерян. С одной стороны, он был многим обязан Алиеву и очень его уважал, поэтому если бы надо было подарить песню ему самому, он бы не колебался ни минуты. Но Брежневу? Подлизываться к генсеку? Да он ни разу в жизни не спел ни одной песни, где бы славилась партия, а уж тем более лично кто-то из партийных лидеров.