Когда они вышли из ресторана, Синди пожелала взглянуть на знаменитый квартал красных фонарей. Находился он неподалеку, и Макс отвел их туда. Состоял квартал из двух параллельных улиц, Аудезийдс Ворбургвал и Аудезийдс Ахтербургвал. Женщины прогуливались по тротуарам, стояли у подъездов, обычно в плащах, многие сидели в ярко освещенных витринах, раздетые и не очень.

Все было чинно и пристойно.

– Каждый четвертый или пятый мужчина из тех, что вы видите, – полицейский в штатском, – пояснил Макс. – Правила очень жесткие. Женщинам не разрешено привлекать к себе внимание мужчин ни словом, ни жестом. Заговаривать должен мужчина. Поэтому, если вы спросите у какой нибудь из них, который час, она, скорее всего, ответит: «Пятьдесят гульденов».

Особого внимания на них не обращали, как и на прочих туристов, которых в квартале хватало.

Заморосил дождь. Женщины раскрыли зонтики и достали из карманов прозрачные непромокаемые накидки. Ни одна не покинула своего поста.

Макс шагал рядом с Синди, Бетси – рядом с Анджело. Бетси замедлила шаг, чтобы чуть отстать от первой пары.

– Я думала, ты меня подождешь, – прошептала она.

– Подожду?

– Маленький Лорен мог бы быть твоим сыном.

– Бетси... – Анджело замялся, но продолжил:

– Все Хардеманы выпрыгнули бы из своих штанов.

– По моему, тебе на это наплевать так же, как и мне.

– Ты должна проявлять побольше уважения к прадеду. Номер Один способен...

Вновь он замялся, так что фразу закончила она:

– На убийство. Но из штанов выпрыгнул бы мой отец. Я слышала, как он называл тебя внуком бутлегера, который поставлял Номеру Один спиртное во времена «сухого закона». Он, похоже, забыл, что Хардеманы – нувориши. Номер Один чинил велосипеды. Первый автомобиль он построил своими руками, как и Генри Форд. У них обоих были золотые руки, ничего больше. Так почему мой отец думает, будто он лучше внука человека, поставлявшего спиртное его деду? Между прочим, это правда?

– Да. Мой дед поставлял ему виски. И очень хорошее. Номеру Один всегда было чем промочит горло.

– Поэтому он и ненавидит случившееся с ним, – кивнула Бетси. – Не инвалидное кресло, а запрет врачей на канадское виски.

– Я могу ему посочувствовать.

На мгновение Бетси взяла Анджело за руку.

– Вы поженились? Я хочу сказать, официально. Она беременна?

– Нет. Еще нет. Мы так думаем.

Бетси сжала его руку, потом отпустила.

– Анджело Перино, я собираюсь родить от тебя ребенка. Я так решила. Ты только подожди, и все будет по моему.

– Что Бетси хочет, то Бетси и получает, – усмехнулся Анджело.

– А хочет Бетси тебя.

– Тогда, перефразируя Эф Де Эр (Франклин Делано Рузвельт (1882 1945) – 32 й президент Соединенных Штатов), тебе придется утрясти этот вопрос с Синди, – рассмеялся Анджело.

4

Он получил третье лицо. С первым Анджело вырос, но оно сгорело в аварии. Второе, которое дал ему доктор Ганс и которое потом изуродовали бандиты в темном детройтском переулке, ему никогда не нравилось. Фальшивое, слишком юное для мужчины его возраста. Теперь пришла очередь третьего лица, второго за последние три года, созданного не природой, а руками опытного хирурга.

Синди настояла на своем присутствии в палате, когда с Анджело сняли повязки, хотя доктор Ганс и медицинские сестры предупреждали ее, что увидит она совсем не то, что будет потом. Синди ахнула.

– Такое ощущение, что он обгорел на солнце

– Совершенно верно, – кивнул хирург. – Лицо красное, как мы вас и предупреждали. Но через неделю..