— Осторожней, там железяк много! — крикнул Венька с легкой тревогой. — Подожди, давай уж я!

Какое там — только рукой махнула — обиделась! Венька пожал плечами и снова начал дергать «резинку». Глядя на него, в жизни нельзя было подумать, что он немного расстроен — кремень — но, тем не менее, это было так. Вита была его слабым местом.

Но через несколько минут и его, и мое настроение резко изменилось — пришли заспанный Рафик и Юй с большим куском арбуза. Они по очереди приподняли садок, проверяя, что в нем, а потом Юй забралась на парапет и, болтая ногами, принялась есть арбуз, сплевывая семечки в воду, где их тут же принимались гонять стайки мальков. Мы с Рафиком восторженно болтали с ней, и были забыты и хлеб, и удочки, и только Венька, отвернувшись, крикнул:

— Витка! Чего ты там копаешься?!

Вита снизу крикнула, что еще не нашла, за что зацепился крючок, и Юй, услышав ее голос, сказала:

— А тебя мать ищет.

Вита ничего не ответила, зато Венька вдруг буркнул:

— Пусть ищет!

Юй беззаботно пожала плечами и заговорила о другом, и вскоре все мы горячо обсуждали наболевший вопрос — когда мы, наконец, поплывем на остров Стрежевой.

Уже давным-давно мы собирались совершить это безумство — переплыть Волгу, и это была, пожалуй, единственная наша затея, в которой Юй участвовать не могла, да, в принципе, и мне это было не по силам. Я уже говорил, что был маленьким и хилым — оттого-то мне больше других хотелось доплыть до заветного острова, чтобы подняться и в собственных глазах, и в глазах Юй. Другими двигали, в основном, те же побуждения. Но до сих пор мы все никак не могли решиться. А сегодня уже балансировали на грани — вот-вот, еще толчок, и мы все же поплывем.

Переплывать Волгу без помощи лодки, рассчитывая только на собственные руки и ноги было действительно чистейшей воды безумием. В том месте, где расположился Волжанск, глубина реки около сорока метров, а ширина — примерно километра полтора. Большой песчаный остров-пляж напротив нашей набережной сокращал это расстояние до шестисот метров, а летом, когда вода отступала, шестьсот метров превращались в двести. Вы можете сказать, что двести — это немного. Нет. Это очень много. И прибавьте к этому течение со скоростью 3–4 километра в час. Нужно отчаянно плыть не только для того, чтобы продвигаться вперед, но и хотя бы для того, чтобы просто остаться на месте, иначе тебя быстро снесет вниз. Ну и, конечно, прибавьте сюда транспорт. Волга — одна из самых оживленных рек — на вершину дельты и с нее постоянно ходят самоходки, буксиры волокут за собой баржи с арбузами, фруктами, лесом и щебнем, понтоны с вязанками камыша, носятся «ракеты» и «метеоры» — и это не считая разных баркасов и катерков. Увидеть с судна на воде плывущего можно отнюдь не всегда — днем вода искрится солнечными бликами, которые могут сбить с толку даже опытный глаз. А наедет на тебя «ракета» — все! Прикормка!

В конце концов мы расшумелись неимоверно, и каждый доказывал другому, почему именно он и только он сможет доплыть до острова, и к нашему спору присоединился Антоха, бросив своего отца в окружении удочек, и вскоре ловившие по соседству начали довольно громко выходить из себя, и на несколько минут среди нас воцарилась тишина.

Мы смотрели на реку, которая лениво текла мимо, неся на своей спине мусор, окурки, стайки мальков, смотрели на вожделенный песчаный остров — сейчас он выступал из теплой воды во всей красе, весной же его почти полностью затопляло. Доплыть до острова — сейчас эта цель кому угодно покажется смешной, тогда же она могла заслонить собой весь мир. И в это мгновение я почти видел, как бреду по песку — по щиколотку в теплой воде — бреду по острову, а где-то, далеко позади, бултыхаются остальные — плывут из последних сил, и даже Венька… Но тут громко загудел сейнер, и я вернулся обратно на набережную, к удочкам, к притихшим друзьям, к блестящим волосам Юй, закрученным на макушке в сложный узел и ее белозубой улыбке, и Вита все еще возилась внизу, разыскивая свой крючок.