Они молчали, пока не сели за стол друг против друга.

— Мне нужно съездить в Иоланду за покупками, — объявила Джейси. — Мы уже почти прикончили то, что принесли твои друзья. Не хочешь прокатиться за компанию?

Джейк покачал головой.

— Я лучше отдохну, — сказал он. Ел он с жадностью. — Пожалуйста, купи мясной пирог, мечтаю о нем с самой больницы.

Радуясь хорошему аппетиту отца, Джейси закончила есть, убрала остатки в старенький холодильник и, напевая, принялась за мытье посуды.

— Джейси?

Что-то в голосе Джейка заставило ее бросить работу и повернуться к нему.

— Ты даже не представляешь, что значит для меня твой приезд, — сказал он. — Спасибо.

Из глаз Джейси брызнули слезы любви — за последние несколько дней она плакала больше, чем со времени смерти Пола, но понимала, что это только приносит облегчение.

— Я не могла поступить иначе, — ответила она.

Джейк с усилием улыбнулся, отодвинул стул и потихоньку пошел в комнату. Через несколько минут Джейси услышала знакомое успокаивающее поскрипывание кресла-качалки.

Для поездки в Иоланду Джейси извлекла из шкафа старую соломенную шляпу, подобием маски защитила от солнца нос и щеки и надела хлопчатобумажную блузку с длинными рукавами.

Колея, ведущая в поселок, была едва ли лучше овечьих троп, пересекающих во всех направлениях землю отца и Йэна. Летняя жара изматывала, а пыль набивалась в машину через открытые окна и заставляла Джейси задыхаться.

«И зачем нужно было принимать душ и мыть голову», — с тоской подумала она, когда вдали наконец показался поселок.

Иоланда представляла собой странное сочетание хибар, домов и магазинчиков, разбросанных по пустынной местности. Здесь имелся бакалейный магазин, автозаправочная станция, школа, пивная под названием «Гусь и собака» и почта. Кинотеатр был закрыт, возможно, из-за отсутствия средств, а единственная церковь выглядела ветхой и маленькой на фоне бескрайней равнины, которая начиналась сразу за оградой.

Сделав по городу круг в память о былых временах, Джейси остановилась перед бакалейным магазином, бросила шляпу на сиденье и вошла внутрь.

Убранство магазина казалось сошедшим с фотографий пятидесятых годов. Пытаясь должным образом сохранить молоко, яйца и замороженные продукты, урчали большие белые прилавки-холодильники — в Иоланде, в отличие от округи, было электричество, а за рекламу «Кока-колы», висевшую на стене за прилавком, можно было получить целое состояние на аукционе в Штатах. Деревянные полы были до блеска отполированы ногами посетителей, а кассовый аппарат сиял медью.

Дарлис Шифлет мыла пол, ее светлые волосы выбились из свободного узла на затылке. Поверх вылинявшего хлопчатобумажного платья она надела старый фартук, какие бывают у сапожников, на прикрепленной к нему пластмассовой карточке было напечатано ее имя.

Она застенчиво улыбнулась.

— Джейси Тирнен? — спросила она.

Джейси кивнула и улыбнулась в ответ:

— Привет, Дарлис.

Она не спросила, как Дарлис поживает, так как могла догадаться и сама: скорее всего, Дарлис по-прежнему замужем за Ридли Шифлетом, который продолжает регулярно бить ее по субботам, а она все так же прощает своего мужа. К сожалению, судьба Дарлис была типичной как для этих мест, так и для Штатов — женщины страдали из-за недостатка самоуважения.

Джейк называл мужа Дарлис — Ридли негодяем. Даже мысль о нем приводила Джейси в ярость. Для таких, как он, жена и дети были не людьми, а собственностью, заслуживающей того наказания, какое назначит им их повелитель.

И тем не менее никто, кроме самой Дарлис, не мог помочь ей.