Когитр и не подумал отнести его на свой счет.

— Прикажете стартовать? — предупредительно спросил он. Дорис молчала.

Ей хотелось обхватить себя за плечи, чтобы сгинул куда-нибудь этот жестокий холод пополам со стыдом, и тихонько завыть. Вместо этого она медленно поднесла к лицу правую руку и укусила ее. До крови.

24

— Ты, обормот, — сказал Тикси, опускаясь в пилотское кресло. — Ну-ка, выкладывай мне все, что знаешь про «эффект зизезап»!

— А нельзя ли повежливей? — взъерепенился когитр. — Я тут волнуюсь, рыскаю по этой дурной планете, да еще в компании такого зануды, какой мне в текущем воплощении покуда не встречался. И что в благодарность?

Амелинчук в зловещем молчании ждал, когда он закончит. Вскоре когитр и сам почувствовал, что хозяин не расположен шутить.

— Ну и видок у вас, Тикси, — промолвил он примирительно. — Будто вас ограбила шайка под предводительством доподлинного Бармалея… Так вот, что касается «эффекта зизезап». В «Энциклопедии Феи Морганы», лучшем из доступных мне справочных изданий по аномальным природным явлениям, кстати — прекрасно иллюстрированном, каковое было опубликовано в Кудымкаре шесть лет тому назад, об этом феномене сообщается нижеследующее: «Озера планеты Дфаанла суть естественные резервуары акваподобных органических коллоидов примерно сходного биохимического состава… формула приводится… но в то же время обладающих различным коэффициентом отражения падающих на них солнечных лучей, что порождает восхитительное разнообразие в цвете даже соседствующих озер.»

— А при чем тут экзометральный переход? — тупо спросил Амелинчук.

— Действительно, при чем? — в тон ему отозвался когитр.

25

Тикси прервал свой марш-бросок на свидание. С полпути сообщил по ЭМ-связи на неназванную базу: «Не прилечу. Обстоятельства. Прости.» Не стал он возвращаться и на «Геркулес». В конце концов, срок его отпуска еще не истек. Вместо всего этого Тикси швырнул свой кораблик далеко в сторону от первоначально избранной трассы и гнал много часов кряду, покуда не счел возможным пришвартоваться к небольшому, малолюдному галактическому стационару, где по его расчетам ни он никого, ни его никто не знал. Где все были заняты своими делами и не обращали внимания на нежданных визитеров.

Он забрел в бар-автомат. Там за стойкой тянул матэ через серебряную трубочку такой же неприкаянный на вид искатель уединения, в обтерханной ковбойке и стареньких джинсах, что были обшиты на особо уязвимых местах вытертой до лоска оленьей кожей.

— Привет, — сказал Тикси, устраиваясь на другом конце стойки и заказывая себе леденящий душу фраппе в большом стакане.

Незнакомец молча кивнул.

— Ты кого-нибудь знаешь с «Гончего Пса»?

— Я знаю всех в этом закутке, — сказал тот. — Может быть, и меня знаешь?

— Ты Тикси Мельничук, — небрежно бросил незнакомец. — Амелинчук, поправил Тикси, слегка опешив.

— Это неважно. Важно, что я знаю всех.

— Среди диспетчеров на «Гончем Псе» есть одна девчонка. — Тикси помолчал, пытаясь подобрать слова. Его ладони, как ему казалось, все еще сохраняли ощущение ее шелковой прохладной кожи. — Рыжая и очень вредная.

— Рыжие все вредные, — заявил незнакомец. — Но на «Гончем Псе» нет ни одного диспетчера. Да и к чему они? Там есть только стюардессы, и среди них я знаю по меньшей мере трех рыжих. И все вредные, как никотин.