Капошко оказался тридцатилетним, черноволосым, румяным и белозубым. Таких молодых людей можно видеть ранним утром бегущими по улице в спортивном костюме. Впрочем, Капошко, скорее всего, по улице не бегает — посещает фитнес-клуб, не экономит на здоровье. Такие, как он, знают, куда деньги вложить!

Я подумала так еще и потому, что адвокат первым делом заговорил о расценках: один расклад — выступление на процессе, совсем другой — ведение дела от начала до конца. И если я хочу, чтоб наши отношения развивались по второму сценарию…

Но я не испугалась. Денег Лешка прислал достаточно, и я прикинула, что даже при размахе Капошко уложусь в имеющуюся у меня сумму. Чтобы окончательно удостовериться в моей платежеспособности, адвокат предложил немедленно внести аванс, после чего перешел непосредственно к квартирному вопросу.

На первый взгляд обстоятельства складывались не в нашу пользу. Он почти дословно повторил мне аргументы Глеба: сделка, совершенная на основании фиктивных документов, недействительна. Однако руки опускать рано. Выход можно найти всегда! Например, доказать, что Мажаров находился в сговоре с женщиной, продавшей квартиру моему брату. В этом случае Глебу придется иметь дело с Уголовным кодексом, а для Лешки квартира будет спасена.

— Нет, знаете, мне не очень нравится такое решение проблемы.

— Почему? Если мы с вами что-то докажем, значит, так оно и есть.

— Вы во всем уверены заранее, точно не зная обстоятельств?

— Я уверен, что квартира должна быть вашей.

— Одну минутку, мне надо с братом переговорить.

В коридоре, битком набитом гудящей публикой, расслышать Лешку было невозможно. Чтобы узнать, что думает мой брат по поводу защиты Капошко, пришлось выйти на лестницу, спуститься на первый этаж и поискать в холле укромный уголок.

Брат считал подход Сергея Юрьевича единственно правильным. Не на улице же ему оставаться! Бабки-то отвалил.

— Ты, Наталь, не тяни. Контракт подписывай сегодня.

— Ладно, — отозвалась я сухо. — Подпишу, и больше ни о чем меня не проси. В суд я не приду, и с адвокатом этим общаться у меня тоже нет ни малейшего желания!

— Я забыл. Тебе не до того — замуж выходишь! — иронизировал Лешка.

— А ты, случайно, не забыл, где находится наша мать?

— Наталь! Ты у нас это… семейный ангел-хранитель, — брат решил наступать с другого фланга, — наш добрый гений… Почему же ты не хочешь появиться в суде хотя бы в качестве свидетеля?

— Все! Иду подписывать контракт, мы поговорим позже! — Я игнорировала Лешкину риторику. — Но учти, это мой последний вклад в твое сомнительное дельце!

— Чем же оно сомнительное?! — Где-то в далеком Ганновере Лешка выходил из себя, а я стояла в вестибюле адвокатской конторы и аккуратно убирала телефон в сумочку.

Весь день я спешила. На запредельной скорости неслась из адвокатской конторы в офис, на работе барабанила по клавиатуре, одновременно отвечая на телефонные звонки, готовила экспертные заключения и беседовала с клиентами.

— Пойдем пообедаем, — предложила Татьяна.

Но мне было не до еды.

К шести часам я пожинала плоды собственного трудового героизма: многодневный завал, возникший по разным обстоятельствам, был более или менее успешно ликвидирован. Напрягалась я не просто так — хотела уйти с работы пораньше, чтоб успеть побеседовать с музыкальным доктором.

— Ну иди, — в ответ на мою просьбу снисходительно протянула Любаша. Ей нравилось казаться мягкой и безотказной (вот уж действительно — кому что несвойственно!).