— Не раскрывайте губы, — слегка охрипшим голосом произнес он. — По крайней мере, не делайте этого при первом же поцелуе.

Она оторопело посмотрела на него. Сглотнула.

— Вы и впрямь полагаете, что меня будут целовать какие-то мужчины?

Саймону было нужно ее полное доверие, но как заручиться этим доверием, если он сам себе не доверяет?

— На балу может случиться всякое. Не исключено, что кто-то попытается.

Прошло несколько часов, а Саймона не оставляли мысли о случившемся. Какой же он идиот! Привел в свой дом девушку, взял под свое покровительство и — на тебе! — полез целоваться. А потом даже не извинился. Почему? Потому что с самого первого момента, еще тогда, в кафе, ему хотелось узнать вкус ее губ. Узнал. Но теперь ему хотелось ее еще больше.

Да. И что только взбрело ему в голову? В Джулии было нечто такое, что заставляло совершать необдуманные поступки, что притягивало к ней как магнитом. Но ведь он не мальчишка и прекрасно знает, сколь опасно играть с непредсказуемым огнем чувств. Перед Саймоном был пример его отца, бездумно вторгавшегося в судьбы женщин и пережившего не одну, а трех жен.

Впрочем, отнюдь не печальный пример родителя был причиной того, что Саймон всегда прекращал отношения, как только к страсти начинала примешиваться привязанность. После всех фокусов отца сын надеялся, что не повторит его глупостей, но однако же и сам совершал ошибки одну за другой. Его помолвка с Марго объяснялась чисто деловыми соображениями. Но она влюбилась в него. И Саймон, вместо того чтобы немедленно пойти на разрыв, тянул до последнего, надеясь пробудить в себе ответные чувства. В конце концов Марго распознала ложь, и они расстались, но к тому времени ее молодость безвозвратно ушла, идеалы умерли, а сердце оказалось разбитым. Ради чего?

Он получил серьезный урок. Если отношения с женщиной угрожают выйти из-под контроля, следует немедленно их рвать.

Но, закрыв глаза, Саймон снова и снова чувствовал, как этот самый контроль выскальзывает из рук, воображение рисовало мучительно яркие картины с участием Джулии.

Застонав от отчаяния, он встал с кровати и накинул шелковый халат. Непрошеных демонов запретного желания лучше всего изгонять стаканчиком виски и добрым бифштексом.

Торопливо сойдя по лестнице, Саймон повернул к кухне и вдруг наткнулся на что-то. «Что-то» было мягким, с приятной на ощупь бархатистой кожей. Джулия, подумал он, уловив аромат цветочных духов и нащупав округлый изгиб плеча.

— Джулия?

— Саймон? — Она облегченно перевела дыхание и интуитивно прижалась к нему.

— Черт возьми. Я вас не ушиб? — прошептал он, проводя руками по ее плечам, бедрам, груди.

Она тихонько застонала, поёжилась и отступила.

— Нет, спасибо, все в порядке. Просто… Понимаете, я не могла уснуть. Комната, кровать… все такое непривычно большое. В общем, я решила…

Он представил, как она лежит на огромной кровати, вполне широкой, чтобы вместить двоих, и… помотал головой, отгоняя соблазнительное видение.

— Я искала кухню, — продолжала Джулия, — но, похоже, заблудилась.

Саймон улыбнулся. Ее голос звучал так жалобно, словно она потерялась в джунглях.

— Я отведу вас туда. Посмотрим, что там можно найти. Следуйте за мной.

В кухне он первым делом включил свет.

На Джулии был тонкий ситцевый халатик, изрядно полинявший после множества стирок. На ком-то другом он, наверное, выглядел бы жалким и убогим, но не на Джулии.