— Кто именно?

— Ну… не помню. Кайл, по-моему. Потом Роб подошел — это мой друг, — и мы все вместе поболтали. Но он больше со мной общался. И еще Бред Диринг.

Коган поворачивается к Гвен:

— Ты их знаешь?

— Вроде. Кайла точно знаю, я с его девушкой, Холли, дружу.

— Слушайте, — говорит Джим, — если бы с ней кто-нибудь вышел, даже на пять минут, я бы обязательно заметил.

— А за сестрой ты не следил?

— И за ней следил. Они какое-то время вместе были.

— Но ты больше из-за Кристен беспокоился?

— У вас есть сестра?

— Нет. Но брат имеется, — отвечает Коган.

— Я беспокоился за нее, но она меня достала. Не хотелось мне на нее глядеть. Что за кайф тусоваться с сестренкой на вечеринке? Я и так ей большое одолжение сделал, что разрешил прийти.

— А с подругой ее, значит, тусоваться можно?

— Она была классная. Я ее еще совсем маленькой помню. Чего вы прицепились? Я уж раз десять всем объяснял. Это вам надо на вопросы отвечать. Моя сестра вам доверяла.

В кармане Когана начинает вибрировать телефон. Отчасти по врачебной привычке, а отчасти чтобы отвлечь Джима, пока тот не взлетел к потолку окончательно, Тед вытаскивает раскладушку и смотрит на дисплей. Номер местный, и незнакомый.

— Извини, — говорит Коган и сует телефон обратно в карман.

— Ничего, — отвечает Джим, не вполне понимая, за что этот доктор извиняется. Наверное, за то, что задает дурацкие вопросы. Не за то же, что посмотрел на телефон посреди разговора?

— Вся эта ситуация жуткая меня просто до ручки довела, — продолжает Джим. — И конца не видно. Я все думаю, если бы ее предки не нашли тот проклятый дневник, ничего бы и не было. Отец у нее просто гад! Он всегда был мерзким типом. Неужели трудно было поинтересоваться, она-то чего хочет? Или на это всем как раз наплевать?

— Я знаю, чего она хотела.

Гвен и Джим смотрят на Когана.

— Чего? — спрашивает Гвен.

— Она хотела, чтобы воспоминания оставались ее собственностью. И чтобы никто их у нее не забрал.

— Откуда это известно? — спрашивает Гвен.

— Мужская интуиция.

— И что, есть на свете такой зверь?

— Обычно нет. Но теперь придумали специальные таблетки для интуиции.

Гвен улыбается:

— Усилитель интуиции?

— Вот-вот.

Беседа явно сползает в сторону флирта, но тут Гвен замечает, что Джим глубоко задумался. И, судя по растерянному выражению лица, выводы ему не нравятся. У него от них прямо изжога.

— Что случилось, Джим? — спрашивает она.

— Ничего. Просто я как-то никогда об этом не думал. Мне почему-то всегда казалось, что ей хочется все забыть.

— Люди пишут дневник не для того, чтобы забыть.

Это сказала Гвен, но, как ни странно, Джим смотрит только на Когана. Пристально глядит ему в глаза, и впервые за все это время Коган вдруг испытывает к нему нечто вроде сострадания.

— Ты права, наверное, — говорит Джим.

11 мая, 17.29

— Тут его нет, — отчитывается Биллингс.

— А был?

— Я с парой ребят у входа пообщался. Говорят, они его не видели. Девушки с каким-то парнем недавно проходили. Но девушки знакомые.

Мэдден молчит. Что тут скажешь? Кампус большой. Как его отыщешь? Книжный, кстати, тоже немаленький. Может, Коган до сих пор там.

— Хэнк, что мне теперь делать?

— Возвращайся к его машине.