– Да, Джессика, именно так. Вес дрессирует тюленей, а я скачу на медведях. Мы спим в одной комнате с бородатой женщиной и парнем, который глотает мечи.

– Глотает мечи? Это гейский эвфемизм? – Она смеется над своей глупой шуткой, потом снова серьезнеет. – Вы стали ссориться?

– Не совсем.

Я доезжаю до перекрестка и медленно притормаживаю. Впереди – зловещая вереница машин и множество мигающих красных огней. Черт, неужели случилась авария? Я за рулем уже десять минут, а отъехал от катка всего на полмили. Так я никогда не доеду домой.

– Джейми, черт побери, может, перестанешь увиливать, как в детском саду?

Я крепко сжимаю губы, но признание все равно вылетает наружу.

– Блядь, просто мне тяжело, понимаешь? Его, блядь, вечно нет дома, а когда он наконец-таки приезжает, мы только и делаем, что сидим в квартире и прячемся – от людей, от прессы, блядь, от всего. И меня это задолбало, окей?

У нее перехватывает дыхание.

– О. Вау. Сколько слов на букву «б». Ладно. – Тон Джесс становится мягче. – Как давно ты несчастлив?

Вопрос застает меня врасплох.

– Я… не несчастлив. – Нет, это ложь. Я несчастлив. Я просто… просто скучаю по своему бойфренду, черт побери. – Я расстроен.

– Но ведь ты с самого начала знал, что вы будете держать ваши отношения в тайне, – напоминает Джесс. – Вы с Весом договорились, что сделаете каминг-аут только после конца сезона.

– Если вообще его сделаем. – Мой внутренний циник продолжает задавать мне вопросы. Вдруг Вес решит, что он не готов сообщать всему миру о том, что он гей? Вдруг он усадит меня и попросит молчать еще год? Или на протяжении всей его хоккейной карьеры? Или всю жизнь?

– Погоди. Весли, что, передумал? – возмущенно спрашивает она. – Или команда просит его продолжать делать вид, что он натурал?

– Вряд ли. Вес говорил, что в PR-департаменте уже приготовлено заявление на случай утечки. И я понятия не имею, передумал он или нет. В последнее время мы коммуницируем не особенно хорошо, – признаю я.

– Тогда начните коммуницировать.

– Все не так просто.

– Джейми, главное – захотеть. – Она на миг затихает. – Ты самый открытый и честный человек в нашей семье. Ну, ты и Скотти. Джо и Брэди, – называет она других наших братьев, – ведут себя так, словно разговаривать о своих чувствах – это проявление слабости. Вы же со Скотти обнадеживаете меня, доказывая, что не все мужчины зажатые молчуны. На самом деле, Вес тоже довольно открытый. Думаю, поэтому вам так хорошо. Вы никогда не пасуете перед трудными темами. Вы всегда находите способ разгрести эту хрень.

Она права. Мы с Весом знаем друг друга с самого детства, и у нас были проблемы с общением всего один раз, когда после того случая в лагере Вес на три года исчез. Но я простил его. Я понял, почему он от меня отдалился. Он чувствовал себя виноватым за то, что, возможно, воспользовался мной, плюс не до конца разобрался со своей собственной ориентацией. И этот сумбур ему было необходимо разгрести одному.

Но то, что происходит сейчас… этот разлад мы должны преодолеть вместе, и, делая вид, что все хорошо, этого не достичь. Джесс абсолютно права – обычно мы с Весом не уклоняемся от проблем. Но сейчас мы занимаемся именно этим, отчего все становится только сложней.

– Мне надо поговорить с ним, – вздохнув, говорю я.

– Шерлок, да ладно? А теперь скажи «спасибо» за мою бесконечную мудрость и спроси, как дела у меня.

Я, не выдержав, фыркаю.

– Спасибо, о мудрейшая. И как у тебя дела?

– И хорошо, и плохо. Кажется, мой ювелирный бизнес идет ко дну.

Меня тянет тоже сказать: «Шерлок, да ладно?», но я прикусываю язык.