Через десять минут я стою в длинном одноразовом балахоне, одноразовых тапочках и перчатках, шапочке, маске и нелепых защитных очках.

– У этих палат две двери, – объясняет миниатюрная медсестра-азиатка. – Заходите через эту… – Она показывает на дверь в стеклянную комнату. – А выходите через дальнюю. Всю защиту оставите снаружи палаты. Если что, там есть инструкция, которая поможет вам разобраться.

– Понял, – говорю я. Нахер инструкции. Пустите меня уже к Джейми.

– Вы будете с ним один, но, если вам или пациенту что-то понадобится, нажмите кнопку вызова на стене, и к вам сразу придут.

– Спасибо.

Когда она открывает замок, я сразу ныряю к Джейми в палату. За первой дверью – вторая, но без замка.

Мы остаемся вдвоем. Он и я. Наконец-то. Я беру его руку, сжимаю ее. Рехнуться, какая горячая. Они не шутили. Он и впрямь весь горит.

– Бэби, – сдавленно говорю. – Я пришел.

Он не двигается.

И тогда я, чтобы он понял – я здесь, –  начинаю сбивчиво пересказывать все, что случилось за день. Все-все, от начала и до конца. Про то, как Блейк получил травму и как я искал его. Про жуткий телефонный звонок.

– Я так испугался, – признаюсь я ему, хотя его лоб остается идеально разглаженным сном.

Меня бесят разделяющие нас идиотские маски. Хочется сорвать свою прочь.

В конце концов мой рассказ завершается. Я припарковываю свой зад к нему на кровать, кладу его руку себе на колени и поглаживаю ее своей ладонью в дурацкой перчатке.

Его ресницы вздрагивают.

– Каннинг, – шепчу я, сжав его руку. – Бэби, я здесь.

Бледные веки Джейми приоткрываются, и когда я вижу его глаза, мне наконец-то удается поверить в то, что все закончится хорошо. Но потом его глаза округляются, и он морщит лоб.

Черт, я пугаю его. В этом наряде меня не узнать. Я похож на маньяка.

– Это я, – говорю громко. – Смотри. – Свободной рукой я срываю очки, а потом – к черту все – маску.

Его лицо расслабляется, и я улыбаюсь. Впервые, наверное, за целую вечность.

– Мистер Весли! Что вы делаете? – Я оборачиваюсь и вижу за стеклом медсестру – одна рука на бедре, брови сердито нахмурены. Около уха она держит телефонную трубку, и ее голос грохочет из динамика на стене. – Вам нельзя снимать защитный костюм!

Да, но кто меня остановит? Она? Пусть попробует, я ее одолею. Так что я снимаю и шапочку. Потом поднимаюсь с кровати и встаю рядом с его головой. Джейми глядит на меня огромными доверчивыми глазами.

– Мистер Весли! – рявкает она. – Прекратите!

– Вы не понимаете. – Говоря, я смотрю не на нее, а на Джейми. Только он имеет значение. – Если у него тот самый грипп, я уже заразился. Мы вместе спим.

А потом наклоняюсь и целую своего любимого в лоб. Хоть мы и в этой камере пыток, он все равно пахнет собой. И его запах меня успокаивает.

– Я люблю тебя, бэби, – шепчу. – Ни о чем не волнуйся. – Джейми закрывает глаза. Но я целую его еще раз – теперь в губы. Просто чтобы он знал, что я по-прежнему здесь.

Когда я поднимаю лицо, медсестры за стеклом уже нет.

Фотография разлетается по интернету через шесть часов после того, как я вошел к Джейми в палату.

Первыми ее публикуют TMZ – и как этим ублюдкам вечно удается всех обскакать?? – а потом она появляется на хоккейных сайтах, в блогах о знаменитостях, на порталах со сплетнями и в газетах, которые на самом деле должны сообщать о вещах поважней. Ее вывесили у себя даже два серьезных издания, причем превью фото стояло выше статьи о захвате террориста.