|
Уронила книгу на пол, обнаружив свое родство со знаменитым Билли Блю Рэдли. Так и не пойманным, кстати. Повод для затаенной гордости, нечто особенное – этим Дачесс козырнет, когда настанет ее очередь выйти к доске. Зато со стороны отца – большущий вопросительный знак. Вроде крючка, которым пытаешься вытянуть из матери правду, а вытягиваешь скандал. Не раз, а целых два раза мать ложилась с мужчиной, дважды беременела, родила двоих детей, которым светит всю жизнь недоумевать, чья кровь струится в их жилах. «Шлюха» – это слово, произнесенное едва слышно, на выдохе, вылилось для Дачесс в целый месяц домашнего ареста.
– Ты знаешь, что его сегодня из тюрьмы выпустят? – Робин говорил почти шепотом, будто страшную тайну раскрывал. – Кто тебе сказал? – Рикки Тэллоу. Мать Рикки Тэллоу работала диспетчером в полицейском участке. – Что еще сказал Рикки? Робин стал глядеть в сторону. – Отвечай, Робин. Раскололся он на удивление быстро. – Что Винсента Кинга надо было поджарить. Но тут мисс Долорес услышала и накричала на Рикки. – А ты знаешь, как это – поджарить? – Нет. Дачесс опять взяла брата за руку – они пересекали Вирджиния авеню. Здесь участки с домами были попросторнее. Кейп Хейвен уверенно подбирался к океану; недвижимость с каждой следующей пляжной линией падала в цене по законам обратной пропорциональности. Насчет своего дома Дачесс не питала иллюзий – дом стоял на самой удаленной от пляжа улице. Они с Робином влились в толпу, которая приближалась к школе. Дачесс уловила шепот – что то про ангелов и предопределенность. У школьных ворот она еще раз пригладила Робину волосы и проверила, правильно ли застегнуты пуговки его рубашки. Садик находился сразу за Хиллтопской средней школой. Большую перемену Дачесс, как обычно, проведет возле забора, который разграничивает школьный двор и игровую площадку для малышей. Она должна отслеживать Робина. Тот будет ей махать и улыбаться; она будет жевать сэндвич и смотреть в оба. – Веди себя хорошо. – Ага. – Про маму никому ни слова. Дачесс обняла брата, поцеловала в щеку, дождалась, пока появится мисс Долорес, пока заметит Робина. Лишь убедившись, что брат под опекой воспитательницы, Дачесс направилась к школе, нырнула в толпу ребят. На крыльцо, где вокруг Нейта Дормена тусовались подлипалы, Дачесс всходила с низко опущенной головой. Не сработало. Нейт – воротник рубашки торчком, рукава закатаны, видны жилистые предплечья – буквально вырос перед ней. – Говорят, мамаша твоя снова в дерьмо вляпалась. Подлипалы заржали хором. Дачесс резко подняла взгляд. Нейт не стушевался. – Чего вылупилась? Она все смотрела ему в глаза. Потом отчеканила: – Я – Дачесс Дэй Рэдли, и я вне закона. А ты, Нейт Дормен, – трусливый койот. – Психопатка. Дачесс сделала шаг вперед. Заметила, как судорожно сглотнул Нейт. – Еще слово о моей семье вякнешь – башку тебе оторву, ублюдок. Нейт попытался рассмеяться. Не очень то у него получилось. О Дачесс он всякого наслушался. Субтильная, со смазливой мордашкой – это верно. Зато если разъярится – знай держись. Тогда и приятели не вступятся. Дачесс проследовала в открытую школьную дверь. До нее донесся шумный выдох Нейта Дормена. Дачесс не оглянулась – Нейт мог заметить, что у нее глаза красные после очередной мучительной ночи.
3
Целую милю продолжалась застывшая пляска утесов, обреченных эрозии. Далее шоссе выныривало к бухте, огибало ее по самому краю, чтобы скрыться в дубовой роще на Клируотер Коув. Уок удерживал скорость – тридцать миль в час, не больше. |
