Милтон только рукой махнул.

– Мне и Дозора хватает. Вон, «десять – пятьдесят один» передали на днях.

– «Необходим эвакуатор», – расшифровал Уок.

Тен кодами  Милтон швырялся направо и налево.

– Повезло ей, что ты ее опекаешь… – Милтон извлек из кармана зубочистку и занялся мясной ниткой, что застряла у него меж передних зубов. – Я тут про Винсента Кинга думал. Говорят, он сегодня выходит – это правда?

– Правда.

Уок нагнулся, подставив солнцу открытый участок шеи; поднял банку из под пива, бросил в урну.

Милтон присвистнул.

– Тридцать лет, Уок.

Должно было быть десять, и то – в худшем случае. И было бы, если б не драка. Отчета о ней Уок не видел, знал только, что на его друге две смерти. Десять лет переросли в тридцать, непредумышленное убийство – в умышленное с особой жестокостью; пацан вырос в мужчину.

– Тот день из памяти не выкинешь. Так и вижу – идем мы все цепью, ищем… Слушай, а Винсент – он в Кейп Хейвене будет жить?

– Да, насколько мне известно.

– Ты ему скажи: если что надо, пускай ко мне придет – ага, сюда, в лавку. Или даже вот как: оставлю ка я для него пару свиных ножек. На гостинец.

Уок не нашелся с ответом.

– Житуха… – Милтон кашлянул, уставился себе под ноги. – Суперлуние нынче. Красотища. А я как раз выписал новый телескоп, и его уже доставили – видишь, как кстати? Короче, сейчас я малость занят, а вот вечером, если тебе интересно, ты, может, зайдешь…

– Нет, у меня дела. В другой раз.

– Ладно. После смены сюда загляни, я для тебя шмат шеи приберегу. – Милтон кивнул на вздернутого оленя.

– Вот этого не надо. – Уок попятился, спохватился, хлопнул себя по животу. – Куда мне лишнее мясо?

– Не волнуйся, оленина – она нежирная совсем. Если грамотно приготовить – потушить, – пальчики оближешь. Я бы тебе сердце предложил, но в него как раз пуля угодила, а это значит, аромат уж не тот…

Уок прикрыл глаза. Подступала тошнота, руки тряслись. Милтон это заметил. По его физиономии стало ясно: сейчас будут вопросы и комментарии. Уок поспешил прочь.

Огляделся – никого. Проглотил две таблетки. Без них уже нельзя. Осознание факта зависимости в очередной раз отозвалось резкой болью.

Он шел мимо кафешек и магазинов, то и дело бросая лаконичные приветствия. Помог миссис Астор погрузить покупки в машину, терпеливо выслушал соображения Феликса Коука относительно трафика на Фуллертон стрит.

Остановился под вывеской «Деликатесы Бранта». Витрина соблазняла горками печенья, слоек, пирожков, а также всевозможными сырами.

– Здравствуйте, инспектор Уокер.

Элис Оуэн. Волосы гладко причесаны, на лице боевая раскраска, даром что одета как на работу. В руках трясется собачонка непонятной породы; тощая – хоть ребрышки пересчитывай. Уок хотел ее погладить, но жалкое создание вдруг злобно ощерилось.

– Не подержите мою Леди, пока я в «Деликатесы» заскочу? Я на секундочку.

– Давайте. – Уок потянулся за поводком.

– Нет нет, на землю не ставьте! Мы только что с педикюра, у нас повышенная чувствительность ногтей.

– В смысле, когтей?

Элис молча сунула ему свое сокровище и шмыгнула в магазин.

Через окно Уок наблюдал, как она, сделав заказ, треплется с приезжей бездельницей. Прошло десять минут. Десять минут собачьего влажного дыхания прямо в лицо.

Наконец появилась Элис. Поскольку обе руки у нее были заняты покупками, пришлось топать за ней, нести собачонку к внедорожнику. Уложив покупки в багажник, Элис сказала «спасибо», полезла в бумажный пакет, извлекла и сунула Уоку вафельную трубочку канноли с начинкой из рикотты.