«Морской дьявол» заложил вираж, не махая плавниками, и, как истребитель Т-50, понесся на него, мечтая рассечь.

Голицын сориентировался. «Ты чего, дурак! Вон и солнце светит сквозь толщу. Заканчивай с ним – и домой, уже утро. Соберись!»

Он поднырнул под налетающего хранителя, изловчился, запустил руку в пасть чудовища и, забравшись поглубже, выдернул у ската кишки.

«Эх, и много! Как у человека прямо, а может, и больше», – размышлял успокоившийся старший лейтенант, разгоняя кровавые завихрения и надменно провожая оседающую на дно тушу, причудливо планирующую вниз, будто листок бумаги, брошенный с балкона. На удивление, кислорода в легких еще достаточно. Наконец-то, в десятом или пятнадцатом сне, удалось приговорить гада. Всплывать, всплывать срочно!..

Стон пропал. Денис резко сел. На будильнике пятнадцать минут пятого. Больше не уснуть. Загнал себя… Все, все, все. Надо сбрасывать нагрузки. Побалдеть денек-другой. Витаминчики, медитация на теоретических занятиях или во время чистки оружия…

– Голицын, чем занимался?

– Учил матчасть, товарищ кавторанг.

– Во-во, продолжай. Завтра стрельбы. Готов?

– Так точно.

А там картинки, картинки, как в детской книжке… Время перестало существовать для Дениса.

– Здравия желаю.

«Полчаса, как три секунды…»

Старлей сморгнул, свернул окно с дорогими автомобилями и попытался встать, но был остановлен барским «сиди».

Капитан второго ранга Татаринов, для подчиненных Кэп, появился на пороге ни свет ни заря. Развод в восемь, время семь. Не спится. Старость не радость.

– Дед был?

Старший мичман Диденко, любимый персонаж командира спецназа во время учебных сборов, отсутствовал. Почему любимый? Диденко воин старый, а посему мудрый. Татаринову доставляло удовольствие смотреть за тем, как мичман, познакомившись с новым образцом экипировки или вооружения, сразу начинал критиковать штуковину и находить в ней только ему очевидные недостатки.

«Пользуемся мы обычными рациями, зачем мне эти маленькие штучки в ухе? А если я захочу барабанную перепонку почесать, вынимать придется; рация эта – блин, таблетка какая-то – в пыли потеряется, и останусь я без связи».

«Не чешись», – рекомендовал Кэп, понимая, что человек имеет право почесаться, даже спецназовец, даже на задании.

«Ну а для чего мне электронный компас? Я могу по солнышку, могу по Полярной звезде, по растениям могу, по берегам реки, по известным подводным течениям сказать, где юг, где север… у меня, наконец, и жидкостной еще работает. А по маятнику и длине тени я вам скажу и широту, и долготу», – бормотал Дед, разглядывая «штучку», внутри которой сидел ГЛОНАСС».

– Рано, товарищ кавторанг. – Денис посмотрел на пустующий стол.

– Поручик, ты мне определенность давай. Поди, с Диденко вчера после кросса засели вечером и месячную выручку кафешке сделали… Вы не морские, а пивные дьяволы!

– Так заранее договаривались, – оправдывался Денис, – я ж не очень по этому делу, у нас Дед больше.

– Да, тебе бы выпотрошить кого.

«Откуда Кэп знает про сон и кишки ската?! Да ну, фигня, не может он… Коперфильд!»

Иногда Поручику казалось, что командир может видеть его мысли. Мало того что у Татаринова мозг шахматиста, так еще экстрасенсизмом попахивает.

«Нет, ошибка, отставить. Одеколон. Точно. Может, не будет физо? Зачем себя поливать парфюмерией, если собираешься потеть?»

– Много выпили-то вчера? – чересчур заботливо поинтересовался командир.