Маленькая Фэй просияла, с трудом выговаривая:

— Шоколадки, я люблю шоколадки.

Джеральд встретился глазами с девочкой.

— Ну, тогда, пожалуй, мы могли бы сходить в магазин и купить сладости.

— Вот здорово! — заверещал Рой. — Мы тоже пойдем.

— А почему бы и нет? — Джеральд обратился к старшей Фэй: — Может, стоит вывести детей на свежий воздух? Мы бы нашли парк, погуляли, израсходовали бы часть собственной энергии.

Оставив на кухонном столе записку для Дорин, объясняющую исчезновение детей, они заехали на ближайшую торговую улицу и купили кое-что, необходимое для домика в мотеле, еду для всех на несколько дней. И, конечно, шоколадки детям. Потом по соседству обнаружили парк и расположились на детской площадке.

Были опробованы и качели, и горки. Затем малыши уселись на скамью и принялись за свои лакомства. Ели с чувством, с толком. Временами останавливались, чтобы сравнить, у кого больше осталось.

— Ну и замарашки! — шутливо поморщился Джеральд, когда дети побежали бросать обертки в ближайшую урну.

Фэй обтерла им липкие от шоколада руки и губы, после чего малыши провели заключительные полчаса на качелях. Теперь можно было возвращаться к Дорин.

Внучата уселись в гостиной с альбомами для рисования, получив наказ не шуметь. А Фэй и Джеральд готовили на кухне обед. Меню состояло из жареной камбалы с паровым рисом и кукурузой, которую дети ели с восторгом, и тушеными овощами — по личному заказу Джеральда.

Дорин, должно быть, услышала шум, хотя все за столом затаились, как мыши. Она вошла, хромая, на кухню. Выглядела женщина гораздо лучше: видно, отдохнула. На щеках появился румянец.

— Хорошо поспала? — спросила Фэй и получила утвердительный ответ.

— Спала почти три часа. Спасибо тебе. Теперь чувствую себя почти по-человечески. Ничего нового нет?

— Я звонила в больницу полчаса назад. Мне сказали, что состояние Джона и Элен удовлетворительное. Сегодня в конце дня нам разрешат посетить их. Однако боюсь, детей нельзя брать с собой. Кроме того, посетителей пускают только по одному. Но Элен и Джон лежат в разных палатах, поэтому мы можем навестить их поочередно.

— А я позабочусь о детях, пока вы будете в больнице, — добавил Джеральд.

Дорин с признательностью взглянула на него:

— Вы просто чудо!

— Ну, еще бы, — согласилась Фэй с некоторой долей иронии, поймав смущенный взгляд мужчины.

Послеобеденные часы они провели у Дорин, а в пять женщины поехали в больницу. Джеральд взял детей на загородную прогулку. Матери договорились, что первый визит каждая совершит к своему «ребенку», а через десять минут поменяются местами.

Фэй, естественно, уже знала, как пострадал Джон, но вид его, тем не менее, привел ее в ужас: вокруг шеи белый воротник-повязка, плечи и грудная клетка в гипсовом панцире, одна рука прибинтована к груди.

Сын грустно смотрел на мать, приближавшуюся к койке.

— Привет, мама. Ты принесла мне винограду?

Фэй сумела засмеяться, хотя никогда в жизни не испытывала большей печали.

— Да, милый. — Она положила пакет с виноградом на столик у кровати и поцеловала сына. — Как ты себя чувствуешь?

— Надеюсь, лучше, чем выгляжу, — криво усмехнулся Джон. — Ты уже видела Элен?

— Нет еще. Сейчас у нее Дорин, потом мы с ней подменим друг друга.

Он, видимо, хотел кивнуть, но лишь поморщился от боли в шее.

— Ой-ой, я все забываю о вывихе. Боюсь, только через несколько месяцев смогу вернуться на работу.

— Пусть это тебя не заботит.