Почти невозможно.

Но для советского человека ничего невозможного нет. Всей своей жизнью советский человек раздвигал границы возможного под мудрым руководством той партии, которая звала к расширению и углублению…

А мы служили на крейсерах. На тех самых крейсерах, которых уже нет в составе сегодняшнего флота, и которые последними олицетворяли высшую красоту корабельной архитектуры своими летящими над море надстройками, тяжелыми блинами башен главного калибра и стремительно — беззвучным движением над морскими волнами.

И уйти с них на гражданку…

На долгожданную, манящую гражданку…

Но два случая на моей памяти были. Хотя может быть это всего лишь байки…

Служил на крейсере лейтенант — механик. Командир котельной группы. И очень не хотел служить. Ни в какую. А его не отпускали.

И рапорта возвращались с уничтожающими резолюциями.

И просвета не было на этом крейсере, полном людской и крысиной злобы…

Тогда он решил, что чем так жить — лучше не жить.

Одел форму раз (все — белое), кортик, закатал рукава кителя — и вскрыл себе вены…

И не умер.

Кровь свернулась и перестала течь…

Тогда он спустился в машину, набрал обрез теплой воды, чтоб повторить попытку — и поднялся на верхний марс… Там его — в окровавленной форме раз, при кортике, с обрезом теплой воды в руках и обнаружил дозорный…

Его спасли.

И уволили.

Еще с училища запомнился старшекурсник — со странным тиком правой стороны лица.

Когда он молчал — все было нормально.

Но стоило ему заговорить — как всю правую щеку, угол глаза, правую часть шеи — искажала страшная, болезненная судорога. При этом голова его слегка дергалась вправо — вверх, как у капитана Овечкина из «Неуловимых». По первому взгляду — зрелище не для слабонервных. А причина проста — неудачно вырвали зуб. Повредили там что — то. Эскулапы флотские…их мать.

В «Расписании болезней» такой заразы не оказалось — значит годен без ограничений.

Хоть застрелись.

И попал он на корабль. Служит как все. Но очень не хочет…

И вот… Стали примечать — каждый раз со схода приносит на корабль небольшой прямоугольный газетный сверток.

Ну раз принес, два, три…потом кто — то спрашивает:

— А что носишь — то?

— Кирпичи (с гримасами).

— Зачем?

— А вот наберу побольше (гримаса) и убью зама (гримаса).

Посмеялись… Про просачивание информации на кораблях я уже упоминал.

Дошло до «бычка» (командира БЧ).

Приходит тот к нему в каюту:

— Ты, говорят, кирпичи на службу носишь?

— Да (и шея, и щека, и голова…Б-р-р-р).

— Покажи…

Открывает шкапчик, а там — штук 20 — 30 кирпичей.

— Зачем?!!!

— А..(гримаса) вот…(гримаса) наберу побольше…(гримаса) и убью зама…(гримаса!!!).

Ну, конечно, по команде… Командир БЧ доложил — кому разбираться… Приходит в ту же каюту особист.

— Ну, что, мол, кирпичи носишь?

— Да. (и…Б-р-р-р)

— А зачем?

— А…(…) вот…(…) наберу побольше… (…) и убью зама…(…) (…) (б-р-р).

И уволили его.

То есть здоров, да, проблем нет, рефлексы есть, и реагирует адекватно…но…

А вдруг…

Главкомовская стрельба — 2

«Адмиральский эффект» — явление хорошо известное.