— Значит ты промахнулся. Поспешил их бросить, а урожай они взяли хороший.

— Я на бахчах вырос и меня дурить не надо. Не было у них урожая в прошлом году, хоть на литр спорим.

— Выходит, деньги они на чем-то другом делают?

— Выходит.

— А на чем же тогда? Не поверю, чтобы ты не знал, — два месяца с ними бок о бок жил.

Худенко пожал плечами. Не веришь, не надо.

Кабинет у Сергеева просторный. Из окна второго этажа виден почти весь поселок на окраине. За полосой красной травы возвышалась насыпь шоссейной дороги. Междугородка шла с севера на юг и являлась главным источником хлопот в этом отдаленном степном районе. Летом, в сезон отпусков, случалось, грабили отпускников из Тюмени и Надыма, направляющихся на своих машинах к Черному морю. Охотились на денежных северян заезжие группы из других областей. И редкий год эта охота на асфальте не обходилась без крови. Тогда перекрывались дороги, а возле будок ГАИ милиционеры в бронежилетах с автоматами через плечо проверяли весь автотранспорт.

По этой же трассе с юга на север сплошным потоком шли «КАМАЗы» с мандаринами, арбузами и прочими дарами закавказских и приморских краев. Шоферы, в огромных плоских кепках, с быстрыми, настороженными глазами, доставали из кожаных курток накладные на груз и водительские права с вложенными полусотенными бумажками. Совали гаишникам, ожидая, проскользнет ли бумажка между пальцев или начнется придирчивое изучение документов, и чего доброго тормознут десятитонный контейнер до выяснения обстоятельств. На этих постах больше всего ломалось молодых ребят. Привыкали к дармовым большим деньгам, после которых свои две сотни зарплаты казались насмешкой. Такие быстро проявлялись купленными дорогими шмотками и золотыми печатками на пальцах. Их увольняли, а когда удавалось доказать взятку, судили.

Колесник парень интересный, очень обстоятельный и самолюбивый. У него двое детей, кажется, жена ждет третьего. Сергеев выделял Андрея из числа других оперативников, и тому это нравилось. Когда он выслушивал оперативные задания, его розовые щеки надувались от важности. Андрей носил тяжелые башмаки на заклепках и почти начисто был лишен чувства юмора.

— Значит, что получается, — раскладывал на столе исписанные листки Андрей. — Сеидов самое малое заработал в прошлом году тридцать тысяч. Это если учесть рыночную стоимость «жигулей». Капитоненко досталось, конечно, не меньше — все же он шеф. Киряшов купил японский видеомагнитофон с телевизором, не считая барахла. Он тоже всю зиму не работал. Худенко за два месяца отвалили четыре тысячи. Откуда эта компания столько заработала?

— Я разговаривал кое с кем из бахчевников. Если судить по размерам полей, то и в нынешнем году нашей компании рассчитывать не на что. Наверняка, у них есть какой-то дополнительный источник. Кстати, в прошлом году они не сдали обусловленную норму в райпотребсоюз.

— А в этом опять получили участок!

— Получили, — задумчиво протянул Сергеев, — тут много непонятного…

Имелась еще одна любопытная деталь. Весной прошлого года урочище Семь Колодцев было неожиданно закрыто для охоты и объявлено решением облисполкома воспроизводственным участком. Этот запрет совпал по времени с началом работы бригады Капитоненко. Сергеев с утра заходил к районному охотоведу Горелову, но тот лишь пожимал плечами. Кажется, решение о закрытии хозяйства приняли по инициативе областного комитета охраны природы.

Настырный Колесников, оказывается, тоже обратил внимание на решение исполкома.

— Помните, в записной книжке Капитоненко был телефон Шехета, председателя комитета охраны природы? Скорее всего, урочище закрыли по инициативе Капитоненко и его компании.