Она смеется и прижимается всем телом к Некрасову. Ольга молода, и одного раза ей мало.

На западном, дальнем от маяка крае острова остатки еще одной немецкой батареи. Она была измолочена, пожалуй, сильнее, чем та, первая. Вокруг выбитые в камне воронки и ржавые осколки снарядов. Здесь же обломки морского бомбардировщика МБР-2 — смятый в гармошку фюзеляж и вспоротые цилиндры авиамоторов.

Насквозь проржавевшие тросы подъемников уходили в каземат, где проложена узкоколейка. По ней на платформах когда-то подвозили снаряды к орудиям. Восьмидюймовые стаканы с окислившимися капсюлями лежали рядами на алюминиевых поддонах.

Некрасов разрезал ножом завязку шелкового мешочка с макаронинами артиллерийского пороха. Заряд был влажный и, пожалуй, уже никуда не годился. У стены лежали несколько снарядных головок. Эти чушки куда опаснее, чем стаканы с порохом, и Некрасов старался их не трогать. Пожалуй, троица здесь побывать не успела, по крайней мере, все следы многолетней давности. Что же они искали? Юрий обошел хранилище еще раз и двинулся вдоль узкоколейного полотна, подсвечивая фонарем.

Он уже вторую неделю жил на острове. Почти каждый день вместе с Федором осматривали, один за другим, подземные переходы и казематы. Ничего интересного не попадалось, за исключением все тех же гильз и ломаных ящиков.

Федор выстукивал ломиком стены квадратной комнаты. Когда-то, наверное, здесь был пульт управления или штаб. Куски телефонных проводов висели целыми гроздьями, и сквозь камень уходила на поверхность металлическая труба — остатки дальномера.

— Тут какой-то заваленный вход, — сказал Федор, опускаясь на ящик, — попробуем копнуть?

По очереди разгребали лопатой слежавшийся щебень и оттаскивали обломки скалы. При свете фонаря блеснула сплющенная каска и желтые кости черепа.

— Немец, — сказал Федор, — при бомбежке завалило. Ладно, оставим в покое.

А вечером, когда поужинали и пошли покурить в комнату Федора, тот достал деревянную старой росписи шкатулку и вытряхнул ее содержимое на стол. Звеня, раскатились по клеенке десятка полтора серебряных монет. Отдельно, в маленьком целлофановом пакете, лежали две золотые и несколько коронок. Некрасов повертел в пальцах небольшую желтую монету с профилем короля и надписью по-испански.

— На убитом офицерике было. Сапог из-под щебенки торчал, я и раскопал, там, конечно, от человека ничего не осталось, кости одни, но бумажник целый оказался. Однажды, в засыпанном блиндаже, сразу три трупа нашел. На тех даже форма сохранилась.

— А оружие?

— Было и оружие. Погоди, я сейчас.

Некрасов услышал, как хлопнула входная дверь. За окном растекался полусумрак северной ночи. Впрочем, сегодня было темнее, чем обычно, шел дождь и клубился прибитый влагой туман. Стучал дизель, установленный под навесом, и прожектор с равными интервалами выбрасывал дымящийся в тумане желтый луч.

Федор принес под мышкой небольшой клеенчатый пакет. Размотал промасленные тряпки.

— Смотри…

Внутри оказался длинноствольный морской люгер и патроны россыпью.

— Серьезная штука.

Некрасов выщелкнул массивную обойму с блестящим желтым патроном в верхней прорези. Подвигал хорошо смазанный затвор.

— Как в армии учили, — самодовольно заметил Щербина, — и обойма на полкомплекта заряжена, чтобы пружина не ослабла. Пистолет в том засыпанном блиндаже нашел. В других местах раза два автомата попадались — сплошная ржавчина. Если хочешь — завтра опробуем.

Когда опять заворачивал люгер в клеенку, сказал:

— Если что, пистолет в крайнем сарае под пустой бочкой лежит. Там ямка доской накрыта, вот он в этой ямке. Понял?

— Понял.

— Ну, то-то.

После ужина все собирались за картами.