— Дверь за мной закройте. Если кто подойдет, ложитесь у стены и не двигайтесь.

— Юра, что с мамой и отцом?

— Не знаю.

— Ты собираешься опять туда?

Некрасов обнял ее и прижал к себе. Ольга захлюпала носом, он почувствовал на ладони слезы. Жалость сейчас только мешала. Некрасов шепотом, чтобы не слышал Славка, рассказал о находке ее отца.

— Теперь понимаешь? — И чувствуя, что женщина сейчас разрыдается, кивнул на сына: — Только без истерики!

Глава 5

Тесноватый бушлат он оставил в доте. Для быстрой ходьбы и всего прочего, что ему предстояло, вполне хватало рубашки и тонкой куртки. Он чувствовал, как опасность, знакомо обостряя все чувства, делает тело бесшумным и стремительным. Короткий нож лежал во внутреннем кармане. Еще руки. Маловато против стволов, которые у них имеются, но на его стороне еще и семнадцать лет армии. «Сволочи, не знаю, кто вы такие, но сидеть со сложенными лапками я не собираюсь!»

В свое время Некрасов прошел через Афганистан. Восемь месяцев в отдаленном гарнизоне, потом гепатит и срочная отправка в Союз. Остались в памяти пустынные горы от горизонта до горизонта и дороги с бесконечной вереницей сгоревших машин на обочине. Чужая страна, равнодушные лица крестьян и бодрые телевизионные репортажи. Эти восемь месяцев войны не оставили почти никакого следа в дальнейшей карьере Некрасова, хотя воевал он неплохо, не прячась за спинами своих солдат. Кажется, Некрасова хотели даже наградить, но он был слишком далеко от штаба и не догадался вовремя подкрепить хорошее о себе мнение каким-нибудь трофеем, вроде японского кассетника или серебряного браслета.

Браслет и что-то из замши он успел купить для жены, но это не помогло. Отношения уже давно близились к разрыву, и те месяцы ускорили его.

Он шел быстрым шагом, не забывая останавливаться и, замерев на минуту, вслушиваться в окружающие звуки. Туман еще больше сгустился, но уже угадывался рассвет, и, судя по всему, солнечный день. Некрасов выдерживал направление по шуму прибоя.

У смятой, мокрой от тумана орудийной башни Некрасов остановился. До маяка оставалось меньше километра. Отсюда, со скалы, был бы уже давно виден луч прожектора. Но маяк был погашен, и не было слышно тарахтения дизеля. Может, те люди ушли? Вряд ли! Теперь он был вдвойне осторожен, ожидая каждую секунду выстрела или окрика. Вот она бухта. Где-то в тумане скрипуче перекликались чайки. Некрасов шел вдоль берега. Через сотню шагов он различил два пятна на воде. Лег за камень и стал терпеливо всматриваться, дожидаясь хотя бы небольшого просвета в тумане.

Слева покачивалась на якоре старая шлюпка, принадлежавшая Федору, рядом с ней катер. Кажется, «Амур». На катере кто-то долго и надсадно кашлял. Значит, одного они оставили сторожить лодки. Правильно. Предусмотрительные ребята. Сколько же их всего? Попробовать взять того, на «Амуре». А вдруг их двое? Да и катер стоит метрах в пяти от берега, так просто до него не добраться.

Некрасов осторожно приподнялся и зашагал в сторону маяка, делая полукруг, чтобы зайти со стороны сараев. Из-под ног покатился камень. Он замер и с минуту стоял неподвижно. Ему показалось, что хлопнула дверь. Кажется, у маяка вполголоса разговаривали. Значит, их уже, по меньшей мере, трое. Впереди залязгало железо. Словно кто-то крутил рукоятку. И вдруг, взревев, завелся дизельный пускач. И сразу туман прорезал бело-желтый луч. Они сообразили включить сигнал, чтобы не вызвать подозрений у проходящих судов.

Пригибаясь, Некрасов добежал до крайнего сарая и проскользнул в незапертую дверь. Бочек несколько. Двинул одну-другую, они оказались слишком тяжелыми — наверное, с рыбой. У стены стояли еще две. Поставил на ребро ближнюю — кажется, пустая.