Изменить размер шрифта - +
Пуля ударила рядом. Зачем ты сюда пришла?

— Вон тот парень жив, — показала Ольга, — он шевелится.

Жилистый сидел, привалившись спиной к камню, сунув руку под телогрейку. Рубашка и брюки намокли от крови. Он тяжело дышал, невидяще уставившись перед собой.

— Где старики с маяка?

— Перевяжи…

Некрасов отогнул край телогрейки и посмотрел на раны.

— Сначала ответь, где старики?

— Они умерли… больно…

— Куда вы их дели?

— В воду…

— Что вы здесь ищете?

— Ищем… перевяжи… меня надо врачу…

— Давай перевяжем, — сказала Ольга, — я захватила с собой рубашку.

— Не надо, — Некрасов взял ее за руку, — отойдем у него агония.

 

Тела убитых стащили в неглубокую канаву, прорытую талой водой. Кто они были — эти люди? У жилистого — густо татуированные руки и даже на груди сквозь засохшую кровь проглядывает наколка в виде креста — знак воровской иерархии. Его звали Толя. Четыре неровных буквы на фалангах пальцев. Документов никаких. Второй на уголовника не похож и одет со вкусом — горные шипованные ботинки, пуховая куртка с маскировочной накидкой. В кармане начатая пачка сигарет, тисненый кожаный бумажник с деньгами и стилет с выкидывающимся тонким лезвием. Колбасу таким не разрежешь, а грудь просадит до позвонка. С хрустом переломил четырехгранный клинок и швырнул обломок к трупам. Ублюдки! Деньги сунул Ольге.

— Возьми, пригодятся… Славка где?

— Там, в доте.

— Пошли к нему.

Сигаретная пачка в пятнах засохшей крови. Некрасов, морщась, долго прикуривал, и Ольга видела, как тряслись его пальцы.

— Вдруг они вернутся?

— Вряд ли. Их всего двое и, кажется, я хорошо зацепил мотор на катере. Они не выйдут в море. Сейчас им нужна тихая бухта, чтобы осмотреть повреждения. Дай губную помаду.

Здесь же, на валуне, набросал контур острова.

— Давай отметим все бухты, в которых они могут укрыться. Возле маяка исключается — рисковать не станут. Дальше. Вот этот заливчик, где мы бросили шлюпку — там они вполне могут остаться, если, конечно, дотянут. На западной и северной оконечности такие бухты есть?

— Мало. Здесь большая галечная коса и сильный прибой. Напротив разбитой батареи есть небольшая бухта, но войти в нее тяжело — очень узкая горловина.

Некрасов отметил место бордовым помадным крестом.

— А там, дальше?

— Километра через два будет еще одна бухта, а следующая уже возле маяка.

— Ладно, начнем с этих двух.

Они ели картошку. Саян, облизываясь, следил за ними и ловко, на лету ловил брошенные половинки.

— Раньше он терпеть не мог картошки. Ел только рыбу. К осени круглым становится, как шарик, и шерсть лоснится. Его мама любила, баловала разными кусочками. Когда еду готовит, из кухни не выгонишь, а папа ругался — испортишь собаку.

Славка дразнил Саяна недоеденной картофелиной. Собака лаяла, прыгая вокруг него.

— С этими ребятами надо заканчивать, — проговорил Некрасов, — пока они не опомнились.

Он снова сортировал патроны к люгеру. Более или менее надежных не набиралось и обоймы. Правда, имелось еще ружье и два десятка пулевых и картечных зарядов к нему.

— Нам надо идти вместе, — проговорила Ольга, — эти бухты трудно найти.

— А Славка?

— Мы оставим его в доте. Я закрою дверь изнутри и вылезу в окно.

— Амбразуру… — рассеянно поправил Некрасов.

Ольга обняла сына.

— Славуня, ты побудешь здесь с Саяном часа два или три?

— Я тоже хочу с вами.

Быстрый переход