|
А посмотрите, как всё-таки много в них общего. И желание, чтобы тебя понимали и ценили. И быстрые переходы от надежды к отчаянию. Одна решает утопиться, другая — удрать из дома. И мысли при этом похожие: «Они все ещё пожалеют». Это не случайное совпадение. Это то, что психологи называют возрастными особенностями. Две девочки одного возраста, даже очень разные по характеру, учатся в разных школах, никогда в жизни не виделись, а всё равно — одинаковый возраст делает их во многом похожими друг на друга. Интересно, правда? Это значит, что и другие дети десяти-одиннадцати лет имеют много общих черт. И не надо думать, что если ты в чём-то не похож на других, то ты должен быть в сторонке, не со всеми. Такой уж ты особенный. В чём-то не похож, а в чём-то очень похож. И это полезно знать.
Вот зачем появилась в книге Тамара. Чтобы вы, мои читатели, лучше поняли Таню. И Максима, и Серёжу. И главное, самих себя. Вот самое важное — самих себя. Значит, пусть она сидит, сумасшедшая девчонка, на своём окне и машет босыми ногами. Пусть орёт свою немыслимую песню о покинутой красавице, да ещё на французском языке. Пусть даже несётся в Ленинград. Ничего, вернётся, никуда не денется. И ничем она читателя не собьёт. Прекрасно разберётся читатель, что самая громкая и заметная девочка — не обязательно самая интересная и самая прекрасная. Пусть читатель учится видеть за внешней яркостью — другую, главную. Пусть сумеет ценить верность и деликатность, заботливость, сочувствие. Пусть услышит того, кто говорит негромко. Пусть учится этому важному умению — отличать суть от внешнего, самое главное — от не самого главного. Я верю — он научится, мой дорогой читатель. Не маленький уже, пятый класс кончает. Скоро двенадцать лет.
Ещё один солнечный зайчик
Оля Савёлова входит в класс и говорит громко: — Ой, девочки! Что я вам скажу! Мальчишки сразу навострили уши. Оля небрежно оглядела мальчишек и зашептала на ухо Оксане. Оксана стала смеяться и переспрашивать: — Нет, правда? На каток и в кино? Честно? Какая прелесть! Потом Оля и Оксана вместе подошли к Ларисе. Они ей рассказывали что-то тоже, конечно, шёпотом, и Лариса ойкала и всплёскивала руками. Людку они не позвали. А ей, Людке, всё равно. Не хотят рассказывать ей свои секреты? А она без их секретов спокойно обойдётся. Пусть кто угодно из-за этого нервничает, а Людка не станет. Таня сидит за своей партой, а на парте лежит солнечный рыжий ромбик. Вдруг на этот ромбик садится бумажный голубь. Сел плавно, с тихим шорохом. Откуда ты прилетел, бумажный голубь в клеточку? Смотрит Таня по сторонам надо знать обязательно. Володя с Серёжей о своём беседуют. — Колбасник? Нет, он занят другим — пытается Олю Горелову до слёз довести. — Горелая спичка, Горелая спичка! Косой заяц! Косой заяц! Но Оля до слёз не доводится и отвечает ровным голосом: — Жиртресина, Жиртресина. «Оля молодец, — думает Таня, — ещё неизвестно, кто раньше заплачет». На всех посмотрела Таня, только на одного человека не хочет она смотреть. А он сидит на своём месте и разглядывает потолок. Не хочет Таня смотреть на Максима, а всё-таки смотрит. И видит она — перед ним лежит тетрадка в клетку, а лист из тетрадки неровно вырван. Таня берёт голубя. Только мальчишки умеют делать таких голубей. Крылья изогнуты, клюв острый, тяжёлый. И хвост у голубя, как у самолёта. Сколько раз пыталась Таня сделать голубя из бумаги. Ничего хитрого — всё получается так же. И хвост, и клюв, и крылья. Только никогда её голубь не летает так ровно и плавно, так долго не летает и не приземляется так точно, как голубь, сделанный Максимом. Почему? Это неизвестно. |
