Он кивком пригласил Буртина присесть на скамейку.

– Надо же, какую базу подвел… По всему выходит, что я злостный вредитель, эдакий ретроград, беспощадно вытаптывающий ростки нового и стремящийся во что бы то ни стало повернуть историю вспять… Обратите внимание, Юрий Михалыч, какой напор, просто ураган в двенадцать баллов, какая безграничная уверенность в собственной правоте и непогрешимости!

Щербаков невесело покачал головой.

– Мне даже как-то неловко было отказать такому человеку. Да и человек ли он? Сущий ангел во плоти, не то что мы с вами, простые смертные…

Буртин не удержался и тяжело вздохнул.

– Нехороший у нас получился разговор. Зря вы с ним так, Сергей Алексеич. Он человек злопамятный, своих обид никому не прощает…

– Я тоже своих обид не прощаю, – сухо заметил Щербаков. – Впрочем, оставим разговор на эту тему. Скажите, это он упросил вас организовать встречу?

Буртин молча кивнул.

– Это меняет дело, – не скрывая удовлетворения, сказал Щербаков. – Следовательно, сам он не считает свои позиции такими уж неприступными.

– Не нужно его недооценивать, генерал. Он сейчас в большой силе.

– Скажите уж лучше, в большом фаворе. Юрий Михалыч, если вы собираетесь заняться уговорами, то не тратьте понапрасну слов. Лучше скажите, почему Урванцеву позволено так своевольничать? И с какой стати ему даны столь широкие полномочия, что он даже не подчиняется своему непосредственному начальнику, директору ФСБ?

– Я не имею к этому никакого отношения, – мрачно заметил экс-помощник.

– А кто имеет? Чьи приказы выполняет Урванцев?

Буртин опять вздохнул, затем принялся по второму разу полировать стекла очков.

– Добро, можете не отвечать. Какие новости из Барвихи? Говорят, президент серьезно болен, но я не склонен доверять в этом вопросе зарубежной прессе.

Помощники ежедневно готовили для Щербакова обзор свежей зарубежной прессы. Просыпался он рано, в пять утра, после получасовой пробежки принимал ледяной душ, затем принимался изучать материалы, рекомендованные ему для ознакомления аналитиками фонда. Сегодня среди газетных публикаций его внимание привлекла вырезка из швейцарской «Матэн». Статья была снабжена цветным фото со стрелками, указывающими на предполагаемые недуги президента: сердце, печень и позвоночник. Щербакову было немало известно о недугах главы государства, как мнимых, так и настоящих. Он не склонен был драматизировать ситуацию, тем более что в истории встречалось немало случаев, когда никакие болезни и недуги не мешали политику достойно исполнять свои обязанности. Примером является тот же Франклин Рузвельт, перенесший полиомиелит, последовавший вслед за этим паралич обеих ног, – человек, четырежды избиравшийся на пост президента Соединенных Штатов.

– Болен? – задумчиво переспросил Буртин. – Я бы не сказал, что он болен. Да, он сейчас измотан до крайности, последние месяцы дались ему не просто, колоссальное нервное напряжение, но все это поправимо. Обратно в Москву он собирается вернуться в самом начале августа, за неделю до церемонии инаугурации. Кстати, я вчера был у него в Барвихе.

– Ну и что президент? – с безразличным видом спросил Щербаков.

Буртин улыбнулся самым краешком губ.

– Нет, Сергей Алексеевич, ни о вас, ни о ваших предложениях он не обмолвился ни словом.

Щербаков развернулся вполоборота, смерил его пристальным взглядом, но от расспросов воздержался. Буртин в душе позавидовал самообладанию этого человека. Нервы у него, как стальные канаты. Заварил такую кашу, а сам сидит с безразличным видом, как будто разговор интересует его постольку поскольку.