«Я отчетливо помню, — рассказывал он, — как в отчаянии хватался за голову мой консультант и эксперт по флотским делам, бывший морской офицер… когда мне взбрело на ум покрыть матросов брезентом при угрозе расстрелом!

“Нас засмеют!.. — вопил он. — Так никогда не делали!”

И потом подробно объяснил, что при расстреле на палубу действительно выносили брезент. Но совсем с другой целью: он расстилался под ногами обреченных с тем, чтобы кровь их не запятнала палубы…

Помню, как я огрызнулся: “Если засмеют — так нам и надо: значит, не сумели сделать…”

Сцена осталась в фильме. Вошла в плоть и кровь истории событий».

Из статьи о фильме «Броненосец “Потемкин”»: «Эйзенштейн велел вести сцену (сцену с брезентом. — В.Ш.) в том именно виде, в каком она и сейчас в картине. В дальнейшем именно эта деталь, как бы отрезающая изолированную группу восставших от жизни, оказалась одной из наиболее сильных в “Броненосце”. Образ гигантской развернутой повязки, надетой на глаза осужденных, образ гигантского савана, накинутого на группу живых, оказался достаточно эмоционально убедительным, чтобы в нем утонула техническая неточность, к тому же известная очень небольшому кругу знатоков и специалистов. Брезент произвел столь сильное впечатление, что перекочевал из фильма в исторические исследования мятежа на “Потемкине”».

Эйзенштейну думать было некогда, он творил «классику», но мы-то с вами можем хотя бы задуматься: для чего определенных якобы для расстрела матросов вообще пытаются накрывать брезентом?

Дело в том, что в XVI—XVIII веках в британском флоте при расстрелах провинившихся офицеров и взбунтовавшихся матросов действительно выносили брезент, но, как правильно говорил режиссеру эксперт, вовсе не для того, чтобы накрывать им головы приговоренных, а для застилания палубы, чтобы не пачкать ее лишний раз кровью. Постановщики фильма кое-что где-то слышали о процедуре старинных морских казней, но ничего конкретного для себя так и не уяснили. Эйзенштейну вся эта «жуткая» сцена понадобилась для того, чтобы хоть как-то объяснить неискушенному зрителю причину последовавшего вскоре беспощадного истребления офицеров. Небезынтересно, но именно эта мифическая сцена с брезентом была взята и в основу знаменитого одесского памятника потемкинцам, и сегодня являющегося одной из визитных карточек этого города. Увы, выдуманная история рождает и выдуманные памятники…

Не до конца ясна и роль вызванного на бак караула. Здесь есть одна немаловажная загадка. Дело в том, что начальником караула на корабле 1-го ранга в российском флоте должен был быть обер-офицер. Но ни в одних воспоминаниях о восстании на броненосце я фамилии этого таинственного офицера так и не нашел, словно его никогда и не было. Это по большей мере странно, ведь именно этот офицер и должен был бы руководить затеваемым расстрелом, именно он, а не Голиков и не Гиляровский. Именно он и должен был навлечь на себя праведный гаев восставших и последующую за этим праведную расправу. Но вот беда! Все потемкинцы в своих воспоминаниях расписывают ход восстания чуть ли не по секундам, но никто из них не вспомнил о такой ключевой фигуре, как начальнике расстрельного караула. С чего бы такая забывчивость? А может, отсутствие фамилии командира караула совсем не случайно? Может быть, этого караула никогда и не было? А появился он все с той же легкой руки режиссера Эйзенштейна, так сказать, для усиления трагизма. Если это так, то получается, что не только о расстреле, но и о вооруженном подавлении матросского недовольства не было и речи? Сомневающихся в этой моей версии я прошу найти этого таинственного начальника караула, буду за это весьма признателен.

Интересен и тот факт, что в своих воспоминаниях большинство участников восстания не говорит однозначно, для чего все же выносился на бак злосчастный брезент.