– Видно, во всей роте у меня самая чистая совесть. – Вперед Протолкнулся Шагадди. – За все грешки, что за мной были, взыскания я уже получил. Так ведь, майор?

– За тобой, Шагадди, поди, еще что‑нибудь водится, о чем я еще не знаю, – лукаво прищурившись, усмехнулся командир роты. – Ну да День Лояльности все прошлые грехи спишет, даже за которые ты еще расплатиться не успел.

С показным безразличием Шагадди запустил свою воинскую карточку в приемную щель пирамиды.

Розовый индикатор погас.

Внутри начиненной электроникой пирамиды начался некий загадочный процесс, кажущийся со стороны не просто непостижимым, а почти мистическим, сакральным действом, имеющим отношение к извращенному религиозному обряду, давно уже утратившему свой истинный смысл, но сохранившему при это внешнюю форму.

В роте повисла напряженная тишина, словно в зале суда перед вынесением приговора в деле, по которому проходила не одна сотня подозреваемых и в котором никто из присутствующих, включая обвинителя, прокурора, адвоката, присяжных, да и самого судью, ровным счетом ничего не понял.

Андрей, видевший лицо Шагадди в профиль, обратил внимание на то, что, хотя губы солдата кривились в улыбке, шея напряглась так, что вздулись вены. Андрею не было видно рук Шагадди, но он мог бы поспорить, что правая рука бравого вояки лежала на поясе, в том месте, где к нему обычно крепится кобура. Андрей вспомнил о нелегальном "брандле", который Шагадди всегда носил во внутреннем кармане своей куртки, и подумал о том, что, если сейчас на лицевой плоскости пирамиды загорится зеленый индикатор, Шагадди, пожалуй, не задумываясь, пустит пистолет в дело.

На пирамиде снова загорелся розовый огонек. Контрольная щель с легким щелчком выплюнула воинскую карточку Шагадди.

– Остаешься в прежнем звании и на том же месте службы, объявил капитан внутренней стражи, наблюдавший за результатами проверки, высвечивающимися на небольшом плоском дисплее, который он держал в руке. – Никаких взысканий или поощрений.

Шагадди с облегчением перевел дух.

Принимая из рук лейтенанта карточку, он скроил кислую физиономию и с демонстративным разочарованием протянул:

– А я‑то рассчитывал на повышение по службе.

Теперь Шагадди уже мог шутить, в отличие от тех, кто еще непрошел проверку.

Следом за Шагадди к стоявшей на столе пирамиде потянулись и остальные. Каждый торопился сделать то же самое, надеясь, что и ему достанется частичка выпавшего кому‑то другому счастья. Да и просто хотелось скинуть наконец с плеч груз напряженного ожидания и присоединиться к группе счастливцев, уже прошедших проверку, которые, стоя чуть в стороне, немного насмешливо и снисходительно подбадривали тех, кому еще только предстояло испытать свои нервы на прочность.

Общая напряженная обстановка передалась и Андрею. Он стоял, зажав свою карточку между большим и указательным пальцами, и выжидал наиболее благоприятный момент, чтобы подойти к пирамиде. Что собой должен был представлять этот благоприятный момент, Андрей понятия не имел. Он просто, как и все верил в судьбу, которую нельзя предсказать, но можно попытаться обмануть.

– Джагг. – Андрея тронул за локоть подошедший сзади Юнни. От неожиданности Андрей вздрогнул.

– Извини, – смутился Юнни.

– А, ерунда, – улыбнувшись, махнул рукой Андрей. Ему нравился этот спокойный и немножко застенчивый парень. – Ты уже успел? – Андрей взглядом указал в сторону стола с пирамидой.

– Нет, – насупил брови Юнни.

– А что так? Ведь не в первый же раз.

– У меня сегодня дурное предчувствие.

– Все равно рано или поздно придется это сделать, – Андрей показал Юнни свою воинскую карточку.