Опустив руку с пистолетом, лейтенант, словно завороженный, смотрел на полоску света.

Выругавшись сквозь стиснутые зубы, майор медленно двинулся в сторону дверного проема. Он старался приблизиться к нему так, чтобы не пересекать при этом странную полоску света. Это было вовсе не проявление страха с его стороны, а вполне обоснованная осторожность. Он не верил в сверхъестественные силы, но знал, что все непонятное и до времени необъяснимое могло таить в себе опасность.

Коснувшись плечом края дверного косяка, майор заглянул в проем.

В комнате царило такое же запустение, как и в прихожей. Середину комнаты заливала огромная мутная лужа, из которой торчали ножки сломанного стула и длинные белесые стебли болотной травы, семена которой, должно быть, занес сюда ветер. Источника света, находившегося где‑то возле стены, разделяющей две соседние комнаты, видно не было.

– Лейтенант! – не оборачиваясь, негромко окликнул своего спутника майор.

Ответа не последовало.

Майор обернулся.

Лейтенант смотрел на него совершенно безумным взглядом. Он был похож не на офицера внутренней стражи, а на нашкодившего юнца, с благоговейным ужасом ожидающего неминуемой расплаты за свой проступок.

– В чем дело, лейтенант? – Майор старался говорить спокойно, но в голосе его отчетливо слышалось раздражение.

– Мне здесь не нравится, – медленно качнул головой из стороны в сторону лейтенант.

– Мне тоже, – криво усмехнувшись, ответил майор. – И все же я собираюсь пойти и посмотреть на то, что находится в соседней комнате.

– Лучше будет, если мы уйдем. – Губы лейтенанта тряслись, словно его бил озноб.

– Разве не по твоей инициативе мы сюда забрались? – уже с нескрываемой злостью спросил майор.

– Да, но теперь... Я думаю, что был не прав...

– Что?!

– Это слишком опасно! – едва ли не с отчаянием выкрикнул лейтенант.

– Что именно? Если бы здесь находились мятежники, собиравшиеся напасть на нас, они бы уже давно это сделали!

– Нет, это не мятежники. – Лейтенант откинул на спину капюшон и нервно провел рукой по коротко остриженным влажным волосам. – Я не знаю, кто там прячется... Но я знаю, что не хочу туда идти!

– Мы пойдем и посмотрим, кто зажег этот свет, – голосом, не приемлющим возражений, произнес майор. – Я не хочу больше ничего слышать про твои дурные предчувствия! Если ты произнесешь еще хоть слово, то можешь быть уверен: сегодняшний день станет твоим последним днем в армии!

Лейтенант, два месяца назад пришедший в подведомственное майору Управление внутренней стражи, не понравился майору с первой минуты их знакомства. Теперь же, когда ему стало известно еще и о том, что этот молокосос вознамерился подсидеть его, майору требовался только повод, чтобы подать на него рапорт в Центральное управление. Так что тратить время на убеждение своего подчиненного он не собирался.

Приподняв ружье, майор решительно шагнул в комнату.

В ту же секунду ослепительный свет, ударивший по глазам, заставил его зажмуриться.

Не успев ничего увидеть, майор автоматически выставил перед собой ружье и, сделав шаг в сторону, прижался спиной к стене.

– Лейтенант! – заорал он, сам не зная зачем, то ли предупреждая об опасности, то ли зовя на помощь.

Палец майора плотно лежал на спусковом крючке ружья, и только мысль о том, что на линии огня мог оказаться вбежавший комнату следом за ним лейтенант, не позволяла ему нажать на курок.

Прошло секунд тридцать, не больше.

Вокруг царила тишина.

Майор слышал только звуки, издаваемые каплями дождя, падающими в лужу и на его капюшон. Он даже не пытался приоткрыть глаза, понимая, что если видит свет даже сквозь веки, то прямой взгляд на его источник может надолго лишить его зрения.